Пленница наследника короны

После ухода Агвида я сказала Тори, что нужно уходить как можно скорее, и после этих слов ощутила сильный аромат неизвестных мне цветов. Аромат… который точно не был простым.

Запах, после которого я потеряла сознание и единственный шанс на побег.

Запах, появившийся после ухода Агвида, а, значит, вызванный не им.

В тот момент нас в комнате было двое. И о моём намерении бежать слышала лишь Тори.

Не сразу поняла, что причиной тихого звона в кухне являюсь я. Понимание кольнуло только тогда, когда госпожа Бэнуа осторожно забрала из ладоней чашечку с уже остывшим чаем.

– Успокаивающий настой? – встревожено предложил главный в кухне, господин Тымей – мужчина полноватый, темнокожий и темноволосый, с чёрной бородой и несколькими мелкими косичками в ней, закреплёнными белыми ремешками.

– Я сбегаю к лекарю! – куда более испуганно воскликнул его сын и главный помощник Овэн, паренёк лет пятнадцати, с волосами такими же чёрными, только короткими, и хулиганской серьгой-колечком в правом ухе.

– Бегом, – шикнула на него госпожа Бэнуа.

За их разговором я следила краем уха, спускаясь всё глубже в собственные воспоминания и размышления, которые с каждой секундой становились тревожнее и тяжелее, заставляя сердце в панике стучать быстрее.

Арими… её в последний раз я видела в день смерти королевы. Я сама пришла к подруге Аллисан Шерман и потребовала ответов на свои вопросы, на часть из них Ари даже ответила, а затем принесла проклятую книгу. Начавшийся пожар, мой приказ ей покинуть спальню, и на этом всё, больше мы с Арими не пересекались.

Но не это было сейчас самым главным.

«Я до сих пор не могу поверить, что на протяжении трёх месяцев он приходил к тебе каждую ночь, а ты молчала, скрывала от всех, даже от меня», – прозвучало в голове ясно и чётко, словно Ари сказала это прямо сейчас, сидя напротив меня.

Агвид приходил к Аллисан на протяжении трёх месяцев каждую ночь. Это заметила, но не сразу осознала Арими, так какова вероятность того, что о происходящем знала Тори? Знала, никому не сказала и ничего не сделала.

– Холли, – позвала я тихо, устремив задумчивый взгляд на стол, которого не видела.

– Да, ваше величество, – с готовностью и почему-то тревогой отозвалась экономка.

Я неопределённо поводила пальцем по деревянному узору столешницы и спросила:

– Ты работала во дворце при… при королеве?

– Да, ваше величество, – покорный положительный ответ.

Это хорошо. Значит, она многое знает.

Но задать следующий вопрос мне оказалось физически тяжело. В горле встал ком, мешающий даже вдохнуть нормально, не говоря уже о том, чтобы что-то сказать.

Я посидела, собираясь с силами. Ухватилась за заботливо пододвинутую назад чашечку с уже горячим чаем, сделала несколько маленьких глотков.

И всё же спросила.

– Риян Йорген… что вы о нём знаете?

Госпожа Бэнуа опустила голову в тот же миг, как я подняла свою и попыталась встретиться с ней взглядами.

– Вы же не об этом хотели спросить, верно? – тихо-тихо произнесла женщина, не поднимая головы.

Краем глаза заметила, как господин Тымей отвернулся, и находящиеся здесь же три повара и две служанки тоже взгляды виновато отвели.

Уже догадываясь примерно обо всех ответах, я всё равно подтвердила:

– Верно.

Не смотря на всеобщее чувство глубокой вины и откровенной жалости ко мне, я сама голову подняла повыше. Влияние Агвида сказывалось, не иначе. Я начала принимать жизненные удара с гордым видом.

Госпожа Бэнуа нервно вздохнула, опустила ладони под стол, бросила на меня и тут же вновь отвела взгляд, но всё же попыталась сказать:

– Вы… риян Йорген и вы… Боюсь, я…

К несчастью, услышать хоть что-то полезное мне не удалось, потому что на горькую правду у этой доброй женщины сил не хватило.

Но не успела я окончательно расстроиться, как на помощь ей неожиданно пришёл один из немолодых мужчин-поваров.

– Да все всё знали, ваше величество! – воскликнул он грубым, царапающим слух голосом.

На него тут же зашипели со всех сторон, но встретившийся со мной взглядом мужчина оказался единственным, кто не захотел томить меня неведением.

– Про королей или хорошо, или ничего, – начал он, шагнув ближе к столу.

– Это про покойников! – буркнула одна из служанок, но её слова предпочли оставить без внимания, потому что, так если подумать, повар был прав.

– А я не дурак, – горячо продолжил мужчина лет шестидесяти, с глубокими морщинами на лице и большими ладонями, грубыми от физической работы. – Не дурак я, ваше величество, и про короля нашего ни слова дурного не скажу, но когда вас похитили, мы все были уверены, что вы сами из дворца проклятого побёгли.

– Ашес, – практически простонала госпожа Бэнуа, страдальчески прикрыв глаза.

– А чего молчать-то? – психанул на неё повар. – Девочка бедная знать не знает, что происходит, потому как все молчат, всем говорить страшно. Ты, вот что, Холли. Подумай, каково ей в неведении столько времени жить.

Лично я была с Ашесом всецело согласна, даже кивнула невольно, но Бэнуа повернула голову, снизу вверх на него с грустью посмотрела и так спросила:

– Думаешь, с такой невыносимой правдой ей жить легче будет?