Пленница песчанного альфы

– Верну. Как наиграюсь. Ты вот уже поиграла. Моя очередь.

Развернул меня к себе лицом и толкнул так, что я упала на кровать. А дальше… вырвал из-под меня простынь и принялся когтями разрезать её на толстые полоски. Я же, с замиранием сердца отбивалась от картинок, что моментально подкинуло воображение. О том, что будет дальше. Попутно тихонько сползая с другого края постели.

– Нет! – вскрикнула снова, как только он закончил с простынёй и вновь сосредоточил своё внимание на мне.

В него полетели книги. Одна за другой. Я – тоже на месте не осталась. Когда снова поймал, брыкалась, пиналась, сопротивлялась, как могла, даже несколько раз заехала ему кулаком в плечо и грудь. Но что мёртвому припарка. Не спасло. Связал полученными из белья лентами так, что не пошевелиться. Как мумию обмотал ими. Ещё и издевательские бантики повязал на концах. После чего бережно усадил у изголовья.

– Итак, спрашиваю ещё раз, последний, будешь нормально есть или нет?

Одарила его взглядом со всей той злостью, что переполняла меня. И сказала единственное, что у меня для него было:

– Верните меня.

– Нет, – скучающе отозвался он. – И знаешь, ты когда домой вернёшься, попроси мать научить тебя правильно психовать, – заметил уже издевательски, направляясь к двери.

Дёрнулась в путах, в надежде на освобождение. Но они оказались слишком крепкими. Не выбраться самой.

– А не пошёл бы ты нах*р? – вырвалось в сердцах.

Обычно не ругаюсь.

Но тут…

И этого мало!

Меня одарили очередной насмешкой во взгляде.

– Разве воспитанные леди так выражаются? – поинтересовался, коротко стуча в дверь.

– А я не леди. Я рабыня. Забыл? – поинтересовалась ехидно.

– М-м… – протянул Амин довольно, не обращая внимание на скользнувшего в камеру старичка с чемоданчиком. – Я рад, что ты, наконец, смирилась со своей участью.

– Только после того, как ты преставишься, – не смолчала и на этот раз.

– Боюсь, юная леди, чтобы этот волк преставился, нужно что-то большее, чем простое проклятие, – вмешался в нашу беседу третий присутствующий, добродушно улыбаясь при этом.

Темноволосый, с сединой, из среды гамм, приближающийся к порогу своего пятисотлетия. Былая красота его ещё не померкла, но уже начала увядать, прямо говоря, что у оборотня осталось всего пара десятков лет до конца жизни. Что ж, гаммы, и правда, живут у нас меньше всех. Беты вот около тысячи лет. Альфы, соответственно, чуть дольше.

– Ну, значит, никогда! – усмехнулась криво. – Никогда! Понятно? – добавила уже исключительно для Амина.

– А она мне нравится, сынок, – подал голос опять старичок, подходя ко мне ближе и усаживаясь на постель. – Хоть и не кроткого нрава, но достойная альфы.

И опять я разозлилась. На саму себя на этот раз. Потому что почти улыбнулась на его слова! Дурочка безмозглая.

– С пособниками извращенцев не разговариваю, – отвернулась от того, с кем на самом деле очень даже захотелось пообщаться.

– Пожалуй, предпочту не знать таких подробностей, – открестился мужичок, хмыкнув. – Значит, отказываешься кушать, как все, да, красавица? – перевёл тему, доставая из своего чемоданчика длинную полую трубку для кормления больных.

– Я бы тоже предпочла не знать. И я – не все. Пусть их кормит. Всех своих. Остальных. А от меня отстанет. Домой вернёт, – проворчала, покосившись на жуткий агрегат.

В горле тут же встал ком. Вот и Амин едва заметно скривился при виде всего того, что старик раскладывал на постели.

– Конечно, не все. Иначе бы не была здесь, – согласился тот со мной, кивнув больше своим мыслям, чем мне. – Наш альфа, знаешь ли, просто так не рискует. А значит, ты…

– Валид! – окликнул его Амин предупреждающим тоном.

Старик в ответ лишь пробурчал только что-то о том, что он уже которую сотню лет Валид. Я же сжала губы, как можно крепче, борясь с инстинктивным желанием покаяться во всех своих проступках, лишь бы в меня не запихивали… вот эту жуть!

Впрочем, в меня её и не запихнули. То ли глава песчаного клана проникся моим перепуганным видом, то ли и сам не ожидал, что процедура будет выглядеть столь… некрасиво. Но как только Валид потянулся ко мне в стремлении насильно открыть рот, Амин перехватил его руку за запястье, так и не дав коснуться.

– Нет, – коротко, но ёмко обозначил для него. – Уходи.

Старик снова принялся ворчать, но уже о том, что альфа сам не знает чего хочет, но послушно собрал все свои пожитки и ушёл, оставив нас одних.

Амин с тяжким вздохом присел на край постели, с тоской уставившись на стену напротив. Заговаривать не спешил. Я тоже молчала. И в этой тишине удары собственного сердца звучали особенно предательски. Всё громче, чаще. А в груди разливалась чистая боль. Просто потому, что не могла я на него смотреть. Такого.

Почему я чувствую себя виноватой?

Ведь если взывать ко всему разумному, совсем не должна!

Бежать должна…

Как можно скорее.

Без оглядки.

Ни разу не обернувшись.

Никогда!

– Месяц, – наконец, произнёс он. – Дай нам месяц. Потом я тебя отпущу.