Пленница по имени Никто

Олли всегда был откровенным. Непробиваемо искренним, убийственно правдивым и невыносимо прямым. Роан даже споткнулся, услышав такую фразу элементаля.

- Я понимаю, Зиф, - огрызнулся Роан, - у него в голове ветер. Но ты! Ты же каменный и стойкий, Олли, откуда у тебя взялся этот бред?

Олигер только плечами пожал и улыбнулся. Зря Роан затеял эту утреннюю тренировку и зря разоткровенничался с элементалями. Всё зря. Чем меньше окружающие знают о твоих болевых точках, тем лучше.

- Если вам нечего делать, идите собирать слухи по Варагоссе, - прорычал Роан, - я никогда не любил пустую болтовню и менять привычки не хочу.

Собственные мысли и чувства Роана пугали. Он не знал, может он доверять Майри или нет. Не был уверен, что она не выкрутилась, сказав, что бежать не хотела. Не был уверен он и в том, что Майри не попробует сбежать чуть позже. И эти мысли разрывали душу на куски.

Он считал её вещью, относился как к вещи. Он жил как привык, но теперь все его жизненные устои летели в бездну. Теперь было очевидно и понятно, что его эмоции совсем не плод скуки или голода. Да, уже очевидно, что именно тогда на площади, во время танца, яд по имени Майри, начал отравлять графа Шантарро. Как бы Роан ни отрицал этот факт, как бы ни злился и ни скрывался, но правда во всей своей неприглядности, стала очевидна именно в эту ночь. Но никто не мог заметить, какие ураганы разрывают его душу в клочья. Или Роан только думал, что хорошо прикидывается чурбаном?

- Нам она нравится, - пожал плечами Пирос.

Зиф белозубо улыбнулся, Олли только хмыкнул и снова принялся за игру в кости.

- Какой-то мор в мире элементалей? Поголовный бред? - оскалился граф, - я не страдаю этой романтической чушью.

Олли выпрямился и нахмурил густые, похожие на зелёный мох брови.

- Ничто не вечно, мой мальчик, даже горы и реки, - усмехнулся он Роану, - любовь -прекрасное чувство. Стыдиться его неправильно, избегать глупо, отрицать - бесполезно.

Клинок со звоном упал на пол, а потом Роан со злостью пнул его к стене. Шутка переставала раздражать и начинала походить на издёвку.

- Мне напомнить, чем такие суждения закончились для моей семьи? - ехидно уточнил граф Шантарро, - что-то я не наблюдаю счастливых домочадцев этого дома! А? Олли?! Кого любовь в этой семье сделала счастливым? Тебя? Меня? Может быть, деда или моих родителей?

Олли по своему обыкновению с ледяным спокойствием выдержал слова Роана. Грубость он ему прощал, злобу не замечал, на вспыльчивый нрав графа уже давно махнул рукой.

- Они сделали свой выбор, - глядя в глаза Роана, произнёс элементаль, - это был их путь. У тебя свой. Нет ничего ужаснее, чем добровольное одиночество.

Хохот сам вырвался из груди Роана и раскатился по подвалу. Он смеялся зло, дико, с надрывом. Злили не слова элементаля, злило то, что этот зеленоволосый дух был прав. Дразнил тем, что Роан поклялся никогда не испытывать. Он и так ощущал себя больным и наполовину безумным. А теперь ещё и этот философский диспут...

- То есть «добровольным одиночеством» ты называешь то, что я изгой? - уточнил граф. -Да? Я сам выбрал себе путь родиться уродом и отпугивать всех вкруг себя?

- Ты родился с отличием от других. И да, это был не твой выбор, - всё так же спокойно произнёс Олли, - а вот распугивать всех вокруг ты сам решил. Не спорю, у тебя на то были свои мотивы. но выбор был добровольным. Беда может случиться с каждым. Ты не виновен ни в чём. Твой отец прожил свою жизнь. Мать - свою. Ты живёшь свою жизнь, а твой дар может стать как даром, так и наказанием. Опять же, тебе решать.

Роан отвернулся, подхватывая с пола меч. Эта беседа стала раздражать, бесить и. ранить. У него ещё уйма дел, планов, целая прорва забот. А эта кучка шутников пускай отправляется на поиски другого объекта для нравоучений.

- Вихрь становится смерчем, когда летит по пустыне, - задумчиво произнёс Зиф, - а встреть он на пути лес, и его смертоносная сила рассыпается.

На эти слова он тоже не ответил, только с силой захлопнул тяжёлую дверь подвала и зашагал вверх по лестнице, мечтая уйти из дома и не думать о всякой ерунде. Любовь он с детства считал болезнью. Глупое чувство, которое лишает способности видеть мир ясно и без прикрас. Только слишком в точку попали слова Олли, и слишком страшно было признать свою слабость. Особенно если всё так же неясно, друг Майри или враг.

Туман. Много тумана. Густой, вязкий, пахнущий сыростью. От него кружилась голова и было чувство, что сейчас задохнёшься. Белая мгла вокруг, сквозь неё видно только неясные силуэты.

- Это опять повторяется! Розис! - слышится голос дядюшки Вааля. - Кто-то хочет повторить неудавшийся эксперимент.

Теперь на стенах были гобелены, а в подсвечниках горели восковые свечи. Пахло чаем с чабрецом и свежим хлебом. Я больше не лежала на холодных камнях. Меня закутали в тёплый плед, уложили на софу у камина. Сознание то возвращалось, то гасло, позволяя услышать лишь обрывки фраз.

- Бред, ты просто рехнулся на старости лет, - смеялся незнакомый голос, - слишком далеко от Гриммо. Ты везде ищешь заговоры, Вааль. Так нельзя.