Пленница страсти. Беркут и ласточка

Опять короткий ответ – и словно ток прицельно бьет в позвоночник. Я замерла, ошарашенная и совершенно растерянная.

– Все-все?

– Да.

Прямой взгляд, который одновременно подтверждает и сканирует. Плотно сомкнутые прикушенные губы.

Я была окончательно сбита с толку. Но, самое странное, казалось, что и он тоже.

– И меня возьми в придачу, если понравлюсь, – вдруг окончательно выбил меня из колеи Беркут. Я аж схватилась за стол. А Борислав медленно подошел, взял украшение. Снял с меня старую цепочку и надел колье. Затем осторожно, словно всегда только этим и занимался, заменил мои кольца в ушах на новые сережки.

И также бережно развернул к зеркалу. А затем – подтолкнул ближе к серебристому окну в мир отражений.

Я покрутилась, разглядывая обновки.

Длинное зеленое платье, словно нарочно выбранное под цвет новых украшений, очень хорошо с ними сочеталось. Хотя было вовсе не праздничным и даже не коктейльным. Так, просто красивая вещица, купленная мной однажды на распродаже.

Уж больно оно мне шло. Сборки от груди до талии, пышная юбка, шикарное декольте. И свободные рукава. Прелесть.

Я чувствовала в нем себя прямо девочкой-девочкой.

Беркут приблизился и наклонился к моему уху, так что по шее скользнуло его горячее дуновение. Я замерла, пропитываясь этим ощущением. Не в силах побороть странного волнения, которое поднималось откуда-то снизу, и вдруг накрывало удушливой волной.

Будто этот мужчина стремился пробраться под мою одежду хотя бы так. Возможно, даже пробраться под кожу…

– Ты очень красивая и соблазнительная до одури.

– До одури?

– Да. Я все время хочу тебя. А теперь, пока я не договорился до того, что схвачу тебя тут и разложу на столе, пошли ужинать. Там твои подружки принесли грибов на несколько месяцев. Можно уже открывать магазин.

Я усмехнулась.

– Бедные служанки! Чистить столько мелких маслят!

– Твои подруги тоже так думали. Пришлось отгонять их от кухни!

– А что? На твоей кухне есть регламент? Кто имеет право там готовить?

Ловкий рывок, быстрее моей мысли, и я прижата лицом к Беркуту. Он заглянул в глаза, а затем припечатал:

– У меня в доме очень жесткий регламент. И только тебе одной можно все.

Я аж вздрогнула от такого карт-бланша. Вообще этот мужчина даже пугал своей основательностью и глубиной. Если разрешал – то все и сразу. Боюсь, что и запреты его такие же категоричные, резкие и повсеместные.

– А-а-а… Как там дела у Алексея с судом?

Даже не знаю, почему я спросила. Я не очень хотела поскорее вернуться домой. Мне было тут спокойно, интересно и, во всяком случае, не скучно. Не знаю, готова ли я была прямо-таки остаться… Как уже не раз предлагал Беркут. В своей незабываемой прямолинейной манере.

Дом. ЗАГС. И никакой предварительной романтики.

Я еще не думала об этом всерьез, как о чем-то вполне возможном, реальном. Сначала хотелось узнать Беркута получше.

Мой вопрос произвел на Борислава совершенно неожиданный эффект. Он сильнее сжал мою талию, притянул так, что буквально впечатал в себя. А затем вдруг резко отпустил и сделал несколько быстрых шагов назад.

Скрестил руки на груди и уточнил:

– Ты так торопишься сбежать от меня?

– Ннет…

Беркут нахмурился, на носу и переносице его появились уже знакомые мне складки. Руки, сложенные на груди, напряглись до вздутых мускулов и вен.

Квадратная челюсть выпятилась, а скулы очертились так, что лицо Беркута опять стало слишком уж хищным. Он словно планировал охоту. Вот прямо сейчас. Видел добычу и не видел перед собой никаких препятствий.

Мне резко захотелось попятиться. Я с трудом поборола это желание. Потому, что Беркут просек его в то же мгновение. Видимо, его исследования мельчайших моих жестов, выражений лица и глаз увенчались успехом. Он таки научился меня читать. Если и не всегда, то в яркие моменты – точно.

Беркут зарычал, расцепил руки и сжал в кулаки. Затем спрятал в карманы и снова вытащил. Будто не знал куда деть.

– Я ведь говорил, что нужно подождать хотя бы неделю-две. А ты каждый день спрашиваешь…

Я даже не ожидала, что его голос вдруг наполнится такими интонациями. Не столько досадливыми, сколько растерянными.

Похоже, мы опять чувствовали в унисон. Я тоже совершенно растерялась. И только наблюдала за мужчиной. Который, в свою очередь не спускал с меня глаз. Встал так, словно преграждал путь к побегу – точно между мной и дверью из комнаты.

– Неужели для тебя настолько мучительно проводить время в моем обществе?! Ну скажи уже! Давай! Не стесняйся! – впервые за наше знакомство Беркут вдруг дал волю эмоциям. И еще каким! Глаза Борислава сверкали неистовством. Он опять чуть ссутулился, потому что был само напряжение.

В воздухе повисла тяжелая, неприятная, звенящая тишина.

Такая, когда хочется куда-то бежать, где-то зарыться, укрыться… Спрятаться.

Беркут опять ловил мое настроение. Наконец-то, ему начало это удаваться и, надо признать, довольно-таки быстро.

Внезапно Борислав немного расслабился и медленно выпустил воздух из легких. Выпрямил спину и начал приближаться. Неспешно, осторожно. Словно боялся, что я внезапно сорвусь и дам деру.

Я смотрела на Беркута и думала – чего от него ожидать.