Пленница зверя

Он отталкивает меня, я морщусь, но иду в другую сторону зала. Так, чтобы он мог меня видеть, но также и так, чтобы я могла отвернуться и не видеть его. За мной увязывается собачонка в желтом платье — подружка главного в городе.

Мы доходим до барной стойки, в сравнительно пустой угол, берем себе по стакану с пуншем. Немного алкоголя мне не повредит: уж очень тяжело даются мне эти ужасные ночи вместе с мужем.

— Ну, каково это — быть женой Клауда? — пищит девчонка, решив наладить светский диалог.

Смериваю ее презрительным взглядом сверху вниз, но та, похоже, совсем не понимает, о чем я.

— Ну, как это — трахаться с таким крутым парнем каждую ночь? — шуршит она соломинкой, опуская ее в земляничный пунш.

Закатываю глаза, но та не отстает.

— Клауд самый главный в городе, все это знают, — делится личной мудростью она. — Он руководит всеми бандами в городе. Мой пупсик, — хихикает она в сторону мэра, — подчиняется его словам. Это сразу видно. Когда Клауд звонит, мой малыш сразу же меняется в лице, и всегда берет трубку. Всегда! Даже когда ерзает на мне. Ну, ты понимаешь, о чем я.

Она противно хихикает, а мне хочется закрыть уши и сбежать подальше от этого фальшивого внимания куда-нибудь подальше, а лучше всего — в лес.

— И Ночь Справедливости тоже придумал он, — продолжает неугомонная девчонка. — Я это узнала совершенно случайно. Но, знаешь, нисколько не удивлена. Такое крутое дело. Такая офигенная идея. Такая важная ночь. Это мог придумать только он.

Я делаю из стакана глоток побольше и даже не чувствую в пунше алкоголя. Можно налить еще.

— Если есть на свете дьявол, то имя ему — Клауд, — выдавливаю хрипло из себя, едва дотронувшись до маленькой царапины на горле, которая осталась от ночной пробежки, когда он полоснул когтем, пуская мою кровь чтобы сделать наш секс еще более животным.

— О да, — смеется она, покачивая головой как китайский болванчик. — Он очень, невероятно крут. Благодаря ему я уже вторую ночь использую по назначению. И знаешь, как?

Она снова хихикает, к слову, невероятно противно, и я беру еще один стакан, чувствуя, что могу не сдержаться и ударить ее по лицу свободной рукой. Издалека вижу, как Клауд морщится — чувствует мое неудовольствие. Он едва заметно неодобрительно качает головой, и я понимаю его без слов: мне нужно быть доброжелательнее с подружкой мэра, это все-таки политический интерес, политес.

А к слову, если мэр скажет Клауду, что хочет меня, муж подложит меня под этого старикашку? Интересно было бы увидеть его реакцию.

Снова пью, чтобы не думать об ответе.

— В прошлую Ночь Справедливости, — доносится до моего воспаленного сознания голос профурсетки, — я заказала у охранников папика своего бывшего. Заплатила немного, намекнула только, что он хочет снова начать со мной встречаться. Уже наутро его нашли в лесу.

— А в предыдущую? — хриплю я, думая отстранённо, кем был ее бывший: волком или юным мальчишкой?

— В предыдущую — свою училку по алгебре.

Выгибаю бровь дугой, показывая свое удивление.

— Да да, надоела она мне жутко, — девчонка кривится, пытаясь изобразить покойную уже женщину. — «Сьюзи, не нужно быть такой тупой! Сьюзи, не стоит так тормозить!». И так постоянно.

— Ты ее заказала из-за своих оценок? — переспрашиваю я, скорее для проформы.

— Конечно! — показывает в оскале свои белые зубы она.

— А ты не думаешь, что у женщины остались сиротами дети? Что ее оплакивают родные?

— Билет на нее мне дал папик! — жестко отвечает девчонка, и я думаю, что в обществе с этой бессердечной дурой не смогу больше продержаться и секунды. Из-за того, что та не смогла доказать, что у нее есть мозги, в школе, или лицее, или еще каком учебном заведении, она решила вопрос просто: «заказав» учителя.

Луна, помоги мне!

— Извини, мне нужно в туалет, — не делаю никаких реверансов в ее сторону и медленно бреду к выходу из комнаты, потому что боюсь наделать глупостей и вцепиться ей в лицо, своими собственными руками начав вершить СОБСТЕННУЮ справедливость.

Глаза Клауда прожигают во мне дыру. Я чувствую его взгляд на своей спине. Он недоволен, что я покидаю большую залу, но я держусь. Не смотрю больше на него, не оглядываюсь. В конце концов, могу я посетить туалетную комнату одна, или нет?

Зайдя в туалетную кабинку, закрываю ее на засов. Сажусь на унитаз и пытаюсь отдышаться. Сжимаю руки так сильно, что на подушечках остаются полумесяцы от ногтей — еще чуть-чуть и прольется кровь.

Дышу рвано, всей грудью. От того, что нахожусь в капкане. От того, что мне так плохо, как никогда не было до этого. От того, что выхода из этого капкана нет. Только один — смерть, но я еще не настолько отчаялась, чтобы лишать себя жизни.

Девчонка права: Ночь Справедливости придумал Клауд. Это было два года назад. И если изначально было принято решение, что она будет проводиться раз в год, то сейчас объявления о ней звучат постоянно — чаще, чем раз в три-четыре месяца. «Билеты» на отстрел провинившихся раздаются направо и налево, и я удивлена, что население нашего маленького городка все еще не достигло трех человек.