Плещут холодные волны. Роман

- Я думаю, что скоро, - ответил командующий. - Вот подождем, пусть придут из Севастополя последние моряки, кто еще в море бродит, и тогда поедете…

- А разве есть еще такие?

- Да. Я имею некоторые данные.

Вице-адмирал говорил тихо, даже ласково, хотя был до предела утомлен событиями, происходившими в Севастополе, на море и в Керчи.

- Если вы согласны, я прикажу оформить все это, - сказал командующий.

- Согласен. Я не только согласен, а уж и не знаю, как благодарить вас, - вскочил Крайнюк, пожимая вице-адмиралу руку.

- Благодарить будете своей книгой. А как вы думаете ее назвать?

- Еще не знаю. Один вариант, правда, уже есть…

- Какой?

- «Матросы идут по земле»…

- Интересно. То они ходили и воевали на море, а теперь сошли на землю и идут с боями по земле. Ну что ж! Желаю вам удачи…

Петро Степанович формально стал штатским сотрудником военной газеты, а по сути - еще ближе сошелся с военными. Он поселился на квартире старшего боцмана Зотова, у подножия горы, почти возле самой военной гавани, и принялся за роман.

Ежедневно, до того как идти на работу, он успевал написать несколько страниц книги. Это было трудно. Работа в редакции мешала работе над романом, но другого выхода не было. Днем - будничная и иногда скучноватая редакционная жизнь, а вечерами и на рассвете - творческая, интересная и трудная, не дававшая ему теперь покоя ни днем ни ночью. Однажды утром в дверь постучал офицер связи от командующего.

- Прошу прощения, командующий приказал вам прибыть на пирс. Немедленно. Они уже подходят.

- Кто?

- Шестивесельный ял, и на нем двенадцать моряков. Идут из Севастополя своим ходом. На веслах. Только что получена радиограмма,

- Это невозможно! - вскочил Крайнюк и стал быстро надевать китель, ботинки.

- Я тоже так думал, - немного грубовато продолжал офицер связи, - но факт есть факт. Против него не попрешь. Их заметил в море наш сторожевик и хотел принять на борт. Отказались. С ног валятся, а хотят подойти к берегу своим ходом.

- Сколько ведь дней прошло, как Севастополь сдали… Это же просто неслыханно! - восхищенно выкрикнул Крайнюк, надевая мичманку на поседевшую голову.

- А они плывут. Их ведет капитан третьего ранга Никульшин. Вы его раньше не знали?

- Нет. К сожалению, не знал.

- И я не знал, - вздохнул офицер связи.

Они сели в мотоцикл с коляской, и офицер привез Крайнюка в военную гавань.

Тут уже стояли две санитарные машины, врачи в белых халатах, комендант порта и вице-адмирал.

Вице-адмирал пожал Крайнюку руку, тихо сказал:

- Ну, что я вам говорил? Наверное, и не верили?

- Верил, но не очень, - признался Крайнюк.

- Ну так убеждайтесь на фактах. - Вице-адмирал, взяв Крайнюка за локоть, подвел к пирсу, к самой воде. - Они подняли на воздух порт, телефонную станцию, потопили боновое заграждение. У них был катер. Но где он? На ялике идут…

На глубоком рейде малым ходом шел сторожевик, а впереди него направлялся к берегу облезлый, потрепанный морем ялик, в котором с трудом и вяло покачивались на веслах матросы. Все они были истощенные, заросшие, почерневшие от солнца и голода, серые от морской соли, покрывавшей их одежду.

У берега они на мгновение остановились и надели бескозырки, не спеша достав их из какой-то корзины, стоявшей на дне ялика. Капитан 3 ранга, сидевший на корме возле руля, сорвал с головы грязный платок, заменил его мичманкой.

Моряки заметили командующего, но реагировали на это вяло, только снова налегли на весла. Молчаливые, хмурые, словно сонные. Давно не бритые щеки ввалились, нос у каждого заострился, шеи были тонки, как былинки. Только поблескивают исподлобья воспаленные глаза. Механически, как заводные, покачиваются вслед за веслами, словно кланяются родной земле.

Ялик глухо стукнулся носом о каменный пирс, и гребцы, повалившись на тяжелые весла, так и застыли, положив головы на колени. Словно вдруг обессилели и уснули глубоким, страшным сном. Только один из них, не поднимая головы, простонал:

- Воды!

Капитан 3 ранга поднялся с кормы и, пошатываясь, медленно побрел вдоль ялика. Он шел долго, боясь упасть, и потому хватался за плечи неподвижных и безмолвных, словно окаменевших матросов. Он шевелил пересохшими губами, что-то, наверное, говорил, но его слов никто не слышал.

- Не давайте им спать! Не давайте! - крикнул врач.

Вице-адмирал спрыгнул в ялик и поддержал Никульшина за плечи.

Тот выпрямился и, пересиливая горькую дурноту в горле, козырнул, но рука сразу упала и закачалась, как чужая. Тихо и медленно, словно учился заново говорить, Никульшин прошептал:

- Товарищ командующий, приказ выполнен…

Командующий обнял его и, не давая договорить, крепко поцеловал, чувствуя, как непослушно и безвольно шатается голова моряка.

- Не смейте давать воды! Чай! Только чай! - снова крикнул врач.