Плещут холодные волны

Атанас вынул из конверта коротенькое письмо, подал Павлу. Павло посмотрел на странные закорючки, похожие скорее на узор, чем на буквы, и с досадой бросил:

— Читай, Атанас, не пойму я, что там и к чему...

Атанас вскочил, торжественно развернул письмо и стал переводить, важно и медленно произнося каждое слово:

— «Бей доктор Павло!» Ого! «Бей» — это по-ихнему господин! Понимаешь?

— Да понимаю, читай дальше!

— «Спасибо за письмо, посылаю вам свои наилучшие пожелания и молю бога, чтоб вы скорее поправились и набрались сил. Я ничего особенного для вас не сделал, бей доктор Павло, а только выполнил обязанность моряка. Наш закон на море одинаков для всех: друг другу надо помогать в беде. Вы тридцать шесть дней терпели беду и голод в море, и я не мог вам не помочь. Это было бы с моей стороны преступлением перед святым кораном. Желаю вам доброго здоровья и по вашей просьбе посылаю вам фото. Зея Зафарт, капитан парохода «Анафарта».

— Все? — спросил Павло.

— Да, все, — вздохнул Атанас.

Павло спрятал письмо и фотографию в нагрудный карман кителя, сказал:

— Спасибо. Хоть чужой не забыл, прислал...

— Да ты что? — уставился на него Атанас. — С ума сошел, что ли? Неужели ты не веришь девушке, которая повезла твое письмо в Анкару? Неужели сомневаешься? Нет уж! Оставь эти глупости. У нее в жилах течет и болгарская кровь. Она не подведет... Она слово мне дала и выполнит его...

— Увидим, — вздохнул Павло. — Долго. Очень долго. Уже зима на исходе, а ничего не слыхать. Я до сих пор здесь, но место мое там, за морем... В окопах... Стыд... Позор...

— Ох, какой ты страшный! Не пугай меня... Давай лучше еду сварим...

— Давай, — горько усмехнулся Павло и пошел разводить огонь.

Атанас принес кастрюлю с картофелем и сковородку, на которой лежал кусочек маргарина и мелко нарезанная луковица. Суп стал закипать. Он был не очень-то питательным. Продукты на базаре становились все дороже, да и было их мало. Сахар теперь продавали с перебоями. Не хватало хлеба и жиров. И они варили кости, которые богачи обычно покупали для собак. С дровами теперь тоже стало труднее. Выпал снег и замел все, что лежало в поле и лесу. Да и Павло уже не мог ходить в лес, у него начались резкие боли в желудке. Атанас советовал пойти к доктору. Некоторое время Павло крепился, думал, что обойдется, а потом все-таки решился обратиться к турецкому врачу. Перед тем как пойти к нему, Павло сходил в баню. Там ему стало дурно, и он два часа пролежал в предбаннике, напугав до смерти хозяина, который опасался, что посетитель умрет и ему будет неприятность. Но Заброда отошел и медленно побрел прочь, успокоив перепуганного турка.

У врача он долго ожидал очереди. Павло был почти у двери, когда в кабинете поднялся крик и врач с руганью вытолкнул за порог старую, немощную женщину, которая перед этим ожидала приема вместе с остальными больными. Женщина упала, и Павло кинулся ее поднимать. Она плакала, эта седая старая женщина, которая годилась, наверное, в матери врачу. Павло ужаснулся, но, вспомнив, где он теперь находится, молча стиснул зубы и ничего не сказал. Только побледнел.

Сдерживая злость, коротко объяснил врачу, кто такой, что болит. Турок, даже не дослушав, грубо бросил:

— Так что же тебе нужно? Ешь, и все, раз долго голодал.

Павло вскипел, но сдержался, объяснив:

— У меня болен желудок, очевидно, пониженная кислотность. Мне нужен анализ желудочного сока. Немедленно!

Врач равнодушно взглянул на него и сказал:

— Если ты сам врач, так и делай что хочешь. Я не обязан...

— Мне рецепт нужен. Соляная кислота и пепсин, — не сдавался Павло.

Врач выписал рецепт и протянул его Павлу, даже не взглянув на него.

Павло выбежал из кабинета весь разгоряченный, его трясло от злобы. На улице он услышал, что его зовут:

— Рус! Рус!

Павло оглянулся. Солдаты из лагерной охраны бежали к нему с винтовками, к которым были привинчены блестящие острые тесаки, словно собирались взять его в плен.

— Где бродишь, нахал? — закричал командир. — Тебя приказано доставить в лагерь живым или мертвым!

— Что случилось? — удивился Павло.

— Там увидишь. Комендант тебе покажет, как шляться везде, — пригрозил капрал. — Да из-за тебя нам с самого утра покоя нет. Солдаты с ног сбились, пленные спин не разгибали. Там такое творится...

— Ого! — весело подмигнул Павло. Он знал, что капрал ругается для формы, чтоб напугать солдат. А вообще он добрый парень. Павло уже хорошо присмотрелся к нему в лагере.

— Так что же случилось? — спросил он.

— Депеша пришла, и мы все утро драили казарму, чистили мундиры и пришивали новые пуговицы. Нужники мыли. Чтоб все блестело, как в мечети. Да разве ты, большевик, это понимаешь? Тебе хоть кол на голове теши...

Капрал посадил в свою пролетку Павла и двух солдат. На вторую сели остальные, и они что есть мочи понеслись в лагерь. Так и влетели на полном скаку в лагерные ворота. Даже часовые шарахнулись в стороны.