Плещут холодные волны

Владелец магазина узнал Павла и остолбенел, неуверенно разводя руками. Турецкий представитель что-то шепнул ему, наклонившись к самому уху. Лавочник замигал глазами и, не проронив ни слова, поднялся на второй этаж по узенькой винтовой лесенке. Через некоторое время он спустился с большим свертком. Там был синий бостоновый костюм, башмаки, белье, сорочки, галстук и шляпа. Положив все на прилавок, устало проговорил:

— Все. Больше нет. Это последнее...

Павло переоделся за ширмой и, взглянув в зеркало, не узнал себя. Вышел к советнику смущенный, покрасневший.

— Ну вот, теперь вы не турок, а настоящий казак, как в той песне поется, — сказал советник и обратился к лавочнику: — Сколько с нас?

Тот назвал цену, и советник заплатил за все, потом дал Павлу денег на всякие расходы. Павло не знал, как благодарить его. Не знал, как встать и что сказать.

Прижимая к груди три свои тетради, которые всегда носил при себе, он растроганно сказал советнику:

— Очень прошу вас, товарищ Иванов, возьмите эти тетради. Тут моя медицинская статья. Она называется «Продолжительное голодание при употреблении морской воды». В ней я описал все, что произошло с нами там, в море. Старался ничего не упустить. Я думаю, это очень важно для медицины. Корабельные катастрофы будут и после войны. Надо людям все объяснить. Чтобы они не боялись морской воды...

— Спасибо, — сказал советник.

— Прочитайте сами и перешлите в Москву в санотдел Военно-Морского Флота. У них есть журнал. Если сочтут возможным, пусть опубликуют там все это. Собственный опыт врача лучше каких бы то ни было экспериментов.

— Хорошо. Мы пошлем вашу статью, — пообещал советник. — Теперь ждите решения из Москвы. Я думаю, после битвы на Волге турки не будут вас задерживать...

Он отвез Павла в лагерь и тепло распрощался с ним, высказав надежду, что они еще встретятся в посольстве перед отъездом Павла на Родину.

Машина покатилась под гору и уже давно исчезла в долине, а Павло все еще стоял у лагерных ворот, растревоженный, растроганный и онемевший от счастья, которое только что свалилось на его голову. В одной руке он сжимал пачку московских газет, в другой — пакет со старой одеждой. Владелец магазина думал, что Павло оставит все это ему. Нет! Павло сохранит эту одежду, привезет ее на родную землю и покажет морякам, в чем он переплыл Черное море, в чем он ходил здесь, на горькой чужбине.

Одетые в белые снежные шапки, стояли молчаливые кипарисы и чинары, склонились к земле отяжелевшие от снега ветви айвы. Возле гимназии резко звякал колокольчик, созывая учеников на урок. На базаре отчаянно ревели ослы. А у подножия горы возвышался зеленой стеной сосновый лес, где ночами тоскливо завывали шакалы. Море теперь было далеко, но Павло, казалось, чувствовал его широкое и свободное дыхание, потому что там, за морем, лежала его родная взлелеянная бессонными ночами земля.

Павло даже не услыхал, как к нему подошел Атанас и тихо и долго, словно на страже, стоял за спиной, И лишь когда Атанас положил ему руку на плечо, Павло оглянулся и увидел болгарина.

— Ох, Атанас, какое мне счастье привалило! Ох, какое счастье! — выдохнул одним духом Павло.

— А что я тебе говорил? Я знал, что так будет. Знал! — радовался и Атанас. — Они получили твое письмо?

— Получили. Спасибо тебе. И посол благодарил. И все, все наши люди будут тебя благодарить, Атанас, когда я им расскажу...

— Значит, едешь?

— Еду. Скоро уеду. Придут документы — и поеду.

— А за мной никто не приедет... У нас свой Гитлер сидит — царь Борис и его шайка, — грустно вздохнул Атанас. — А ты не забудешь меня?

— Ну что ты, Атанас?! Разве можно тебя забыть?

— Я тебе фото свое хочу подарить, чтоб не забыл. Я тут и написал на обороте.

Павло взял фотографию, на которой был снят Атанас в такой же турецкой шинели, без шапки. На обороте было написано на болгарском языке:

«Пролетарии от всички страни, съединявайтесе!»

На красному командир герой от литката при граде Севастополь пред 1942 година подаръвам за спомин на Павел Иванович Заброда от Атанаса Лалю Иванов род. от. с. Тюрлеш Габровско, България. Павел, помни черния живот в гор. Йозгат. Не забравяй Турция...»

— Не забуду. Нет, — сказал Павло, пожимая руку болгарину.

— Пойдем обедать. Там уже все тебя ждут. Пойдем скорее, — заспешил Атанас, потянув Павла в барак.

За столиком, сложенным из ящиков, сидели югославы и румыны, разложив на расстеленной газете угощение: хлеб, печеный картофель, вареное мясо, кукурузные галеты и селедку. Над всем этим богатством возвышались бутылка рома и две бутылки натурального вина. Где они все это, а особенно ром и вино, раздобыли, сказать трудно. Денег ведь у каждого было в обрез. Еле хватало от получки до получки. Когда Павло вошел, все встали и закричали ему «виват» и стали жать руки, поздравляя с таким счастьем. А к ним никто не приедет. Надо дожидаться конца войны. Но они счастливы и рады за Павла.