Плеск звездных морей

– Бен-бо! – воскликнул тот, глаза у него загорелись хищным блеском.

Кузьма покачал головой:

– Нарвёшься на неприятности, Улисс. Увезли парня с Луны, а теперь ты хочешь…

– А что поделаешь, – перебил я его, – если попался тупой практикант, который никак не может сдать зачёт.

Всеволод залился жизнерадостным смехом.

– В общем, – заключил я по-русски, – семь бед, один ответ.

Не я это придумал. Зачёт у Всеволода я мог бы принять давно. Но ему до смерти хотелось побывать на «Элефантине», чтобы посмотреть на строящиеся звездолёты, и он упросил меня взять его с собой – под предлогом, что зачёт ещё не сдан. Мне отнюдь не хотелось осложнять себе жизнь – и без того она не слишком гладкая, – но практикант начинал мне нравиться, и… В общем, я заглянул к руководителю практики курсантов. Тот удивился, услышав, что Всеволод Оплетин не сдал зачёта по устройству корабля. «Да, не сдал, – повторил я, глядя в сторону. – Придётся задержать его ещё на неделю». Руководитель практики заколебался. «Что-то не похоже на Оплетина, – сказал он. – Ещё на неделю? Он должен выступать в студенческом шахматном чемпионате. Знаешь, Улисс, я свяжусь с деканатом, посоветуюсь, как быть». Но я не стал ждать, пока он посоветуется с деканатом. Спустя полтора часа я получил от диспетчера, ничего не знавшего об истории с практикантом, разрешение на старт и, покинув лунный космодром, повёл корабль к «Элефантине».

Семь бед, один ответ.

Мы вышли из корабельного шлюза, держась за поручни, и я запер наружную дверь на ключ. На Земле давно отказались от замков, но наша инструкция неумолима: покидая корабль на орбите, запирать шлюз на ключ. Потому что когда-то где-то кто-то по ошибке забрался в чужой корабль и угнал его с орбиты.

Помните старый анекдот времён освоения? Корабль на орбите спутника, в корабле – двое. Один, по программе, выходит наружу, на привязном фале. Сделал что надо, подтянулся, стучится в дверь шлюза: открой, мол. А второй спрашивает: «Кто там?» Я, в общем-то, ничего смешного в этом анекдоте не находил.

Ключ я положил в специальный карманчик и застегнул его. Второй такой же ключ был у Кузьмы.

Помню, как страшно было мне когда-то впервые оттолкнуться от надёжной стенки корабля и уйти в чёрную пустоту, где нет ни верха, ни низа. С годами приходит опыт, вернее, привычка. Я оттолкнулся с таким расчётом, чтобы реакция толчка понесла меня в нужную сторону. И тут же увидел, как Всеволод крутится волчком далеко от меня. У него-то привычки ещё не было. Ах ты горе моё! Маневрируя, я подплыл к нему и схватил за руку. Пришлось порядком повозиться, пока мы перестали кувыркаться.

– Пусти, теперь я сам, – сказал Всеволод. Глаза у него за стеклом шлема были дико выпучены.

– Ладно. – Я осторожно отпустил его руку. – Ну, разом включаем реактивники. Старт!

Мы понеслись, выходя к ближнему звездолёту со стороны Солнца. Неподалёку от него висел полуразобранный, уже ненужный стапель, похожий на обглоданный скелет гигантской рыбы. Там вспыхивали молнии резаков: стапель резали, чтобы по частям отбуксировать к «Элефантине», а может, на Землю, на переплавку – не знаю.

У корпуса звездолёта тоже работали, я разглядел монтажные капсулы, присосавшиеся к одной из толстых колонн. Я покрутил ручку рации, чтобы послушать разговоры монтажников. Я любил эту превосходную профессию. Не будь я пилотом – непременно стал бы космическим монтажником.

В шлемофонах возник добродушный бас:

– Чего ты дёргаешь? Ровнее держи!

– Ровнее не бывает.

– Двенадцать вакуум-накладок полагается на этот стык, сорок расшвыряли по всему космосу – дьявол с ними, а где остальные триста штук?

– Ну и колпак ты привариваешь, Джереми! Где ты его раздобыл? Мой прадедушка носил точно такой на голове. По праздникам.

– Шевели, шевели манипулятором, не обожжёшься.

– Кому тут не нравится колпак?

– Да нет, старший, это я так. К слову пришлось.

– Он всегда вспоминает прадедушку, когда хочет увильнуть от работы.

Раздался смех.

Я велел Всеволоду выключить реактивник. Инерция донесёт нас до звездолёта. Мы приближались к нему сверху.

– Эй, в корме! – услышал я весёлый голос. – Смотрите, к нам летят пришельцы из космоса!

– А верно, две фигуры! Это инспекция из космофлота.

– Почисть экран от плесени! Разве инспекция разъезжает в десантных скафандрах?

– Где ты видишь инспекцию?

– Ага, испугался? Растерял накладки, теперь собирать заставят.

– Эй, пришельцы! Кто такие, отзовитесь!

Я прокашлялся и ответил:

– Пилот Дружинин. Будущий пилот Оплетин. Разрешите к вам на огонёк?

– Пилоты? Как, ребята, пустим пилотов? По-моему, пусть они себе летят дальше.

– Хватит трепаться, Виктор. Свяжись-ка с Боргом и доложи, что прилетел Дружинин.

Да, не туманная мечта, не листы чертежей – это был всамделишный корабль. Металл и пластик, полы и стены, каюты и лаборатории, водяные цистерны и оранжерея, вспомогательные ионные двигатели и двигатель основного хода – хроноквантовый.