Плеть темной богини

А тип – чужой. У него вытянутое лицо с жестким квадратным подбородком, на котором проступала жесткая же старая щетина. Она же карабкалась выше, ко впалым щекам, обрываясь у самых век, припухлых от вечного недосыпа, и глаза Сергея Мироновича казались этакими щелками-бойницами.

Юленьке не нравилось, когда на нее так смотрят.

Гость сел на стул, оглядевшись, буркнул:

– А хорошо устроились.

И Юленьке тотчас стало стыдно, потому что выходило – прав он, хорошо устроилась Юленька под бабушкиным крылом. И пусть сейчас бабушки с нею нету, но зато осталась и квартира, и счет в банке, и фонд, капитала которого хватит до самой Юленькиной смерти. А типу, наверное, на одну зарплату приходится существовать, вот он и сердится, и завидует.

В зависти нет ничего плохого, если только она не мешает жить.

– Что? – Баньшин нахмурился.

– Ничего, – Юленька улыбнулась как можно более дружелюбно. – Вы нашли того, кто Мишу убил?

– Найдем. Обязательно найдем.

Это прозвучало как угроза. Или как предупреждение? В любом случае по непонятной причине человек этот испытывал явную неприязнь к Юленьке. Вопросы он задавал сухим тоном, в голосе сквозило раздражение, а во взгляде – почти откровенная ненависть. Юленька отвечала послушно, старательно. Имя-фамилия-отчество, год рождения и адрес, образование и место работы…

– Значит, не работаете?

– Нет.

Бабушка была против, бабушка считала, что работа – это для мужчин или для тех женщин, которые не могут позволить себе безделье. Сама-то она позволяла.

– И на какие средства, с позволения сказать, живете? – ручка замерла над листом бумаги, то ли готовая продолжить прерванную вязь букв, то ли собираясь проткнуть и его, и стол заодно.

– Бабушка… бабушка оставила. И фонд еще. Им распоряжаются, а мне проценты, – Юленька замолчала, неуверенная, что стоило говорить об этом.

– Фонд, значит, проценты… хорошо устроились…

– Юлька… О, а это кто? – на кухню, отчаянно зевая, заглянула Дашка. – И чего ему от тебя надо?

Баньшин молча достал корочки, вот только на Дашку они не произвели ровным счетом никакого впечатления, она снова зевнула, тряхнула примятой рыжей гривой и лениво так, сонно заметила:

– Допрашивает, значит? Не говори ему ничего. Без адвоката, – на всякий случай уточнила она и, прошлепав к умывальнику, открыла воду. Кружку доставать не стала, пила просто из-под крана, шумно фыркая и совершенно не стесняясь того, что на нее смотрят.

– А… а вы кто будете? – тип вдруг смутился, что, впрочем, несказанно обрадовало Юленьку. Смущенный, он выглядел человечнее.

– Подруга, – неопределенно ответила Дашка, вытирая губы.

– Еще одна, значит…

– Чего? Юлька, так он от Магды приперся? Ну теперь понятно…

– Что понятно?

Лядащева, повернувшись спиной к раковине, смерила гостя презрительным взглядом и, чуть оттопырив нижнюю губу, как делала всегда, собираясь сказать гадость, спросила:

– И чего она вам понарассказывала? Между прочим, не удивлюсь, если это она женишка кокнула.

– Зачем? – в один голос спросили и Юленька, и тип. Переглянулись, пожали плечами, сами удивляясь этакому совпадению, а Дашка ответила:

– Откуда я знаю зачем? Это вообще ваша работа, искать, кто кого и за что. А я предполагаю. Магда – стерва!

– Даша…

– Чего «Даша»? Тебе мало было? Сначала эта тварь за Юлькин счет жила… да Юлька из нее человека сделала! Вы б видели, какой она кикиморой была, глянуть не на что! – Дашка откинула волосы с лица и, сев на тумбочку, поглядела на растерянного Баньшина сверху вниз. – Да с ней никто и разговаривать не стал бы! Да за версту видно было, чем она дышит и чего хочет.

– И чего же? – Сергей Миронович отложил ручку, и та покатилась по столу. Упадет сейчас… Отчего-то у Юленьки возникло странное ощущение собственной лишнести, как будто само присутствие при этом разговоре было неуместно и что если встать и уйти, то эти двое не заметят.

Ручку она поймала и, сжав в кулаке, спрятала под столом. Уходить нельзя, тип враждебен и может обидеть Дашку, она хоть и громкая, и шумная, но в душе ранимая.

– А того, что и все, – устроиться получше. За чужой счет желательно. Что, разве не заметно было? Юльку с ходу в оборот взяла. Скажи, кто Магде шмотки покупал?

– Ну…

– А к парикмахеру приличному завел? И к стилисту? И…

– Даша! Какая теперь разница? – Юленька ощущала, как пылают щеки. Зря она не ушла, что теперь тип подумает? А то и подумает, что она, Юленька, благодарности ждала, а не дождавшись, отомстить решила.

– Большая, – веско заметил Баньшин, подтверждая нехорошую Юленькину догадку. – Так, значит, вы подругами были?

– Были, были. Еще какими. Не разлей вода просто. Слушай, а работу ей кто, тоже ты нашла? Вы б поспрошали на работе, думаю, там рассказали бы, что к чему… или у соседей…

– Я-то поспрошаю, – нехорошим тоном ответил Сергей Миронович. – А вы бы, гражданочка, шли отсюда, не с вами беседу имею.