Плевать на все с гигантской секвойи

– Между прочим, парень, похоже, не вовсе подонок, если ушел от такой жены, ведь ее отец страшно богат и влиятелен, а он прожил с ней всего несколько месяцев и вряд ли успел хорошо поживиться… Она очень горюет?

– Это не совсем то… Она говорит, что отчасти даже рада освобождению… Что быстро поняла – они не любят друг друга, но все же его уход был для нее ударом, но, пожалуй, горем это назвать нельзя… Там все сложнее…

– Тогда за каким чертом ты ей понадобилась?

– Миша, девочке одиноко, плохо, уязвлено самолюбие – это главное, а мать, насколько я поняла, ей тут не помощница, даже наоборот… Ну все, я больше не хочу об этом говорить. Ну потратила я на Римму несколько часов, мне их совсем не жалко, потому что если бы не Риммина свадьба…

– Ерунда, я уже объяснял тебе, что мы бы все равно встретились. Лучше поцелуй меня, я тут извелся…

– Погоди, а куда это вы с таким таинственным видом сегодня исчезли? Что затеяли?

– Завтра узнаешь!

– Миша!

– Знаешь, я хотел тебя предупредить… Мишка теперь зовет меня папой. Это была его инициатива.

Марина грустно улыбнулась.

– Ты не возражаешь?

– Нет, если ты действительно хочешь стать ему отцом.

– Да, кстати, завтра мы обедаем у моей мамы! Мне здорово влетело за то, что я столько времени тебя от нее скрывал.

– Значит, смотрины, – усмехнулась Марина. – Мне надо не ударить в грязь лицом.

– У меня умная мама, она сразу поймет, какое ты золото. А я не спросил, Римма знает о нас с тобой?

– Не имею понятия. Скорее всего, не знает, а я ничего пока говорить не стала, было бы бестактно в этой ситуации хвастаться своим счастьем.

– Значит, ты счастлива, – расплылся в улыбке Михаил Петрович, вполне отдавая себе отчет в том, что улыбка вышла глуповатая.

Несмотря на почтенный возраст, семьдесят два года, Татьяна Григорьевна Максакова была еще красивой, подтянутой, энергичной женщиной. Всего два года назад она наконец вышла на пенсию и теперь вовсю наслаждалась жизнью. Благодаря помощи детей она ни в чем не нуждалась, ходила по театрам, концертам, выставкам, следила за собой и была в курсе всех культурных новостей и событий. «Добираю на старости лет то, что упустила в молодости из-за семьи и работы. Это и есть счастливая старость!» – любила говаривать она в кругу своих знакомых. Умение радоваться жизни в полной мере Михаил Петрович унаследовал от нее. Но сейчас Татьяна Григорьевна была озабочена всерьез. Завтра Миша приведет свою новую жену, да еще с ребенком! Нужно достойно ее принять, чтобы не обидеть сына, но как это сделать? Что это вообще должно быть? Семейные посиделки? Светский визит? Надо ли звать еще кого-то или не стоит? Но Лину надо позвать в любом случае! И она позвонила дочери.

– Линуся, свершилось! Завтра Мишка приведет свою…

– Да неужели? – холодно отозвалась дочь. – С чего вдруг?

– Понял, вероятно, что это уже становится неприличным.

– И на том спасибо!

– Надеюсь, ты придешь?

– Можешь не сомневаться! Мне просто невтерпеж увидеть, из-за кого Мишка так спятил, что бросил семью. Вика говорит, что в ней нет ничего особенного, только глаза, как у Сидора! По-моему, это какое-то извращение, сродни зоофилии.

– Лина, что за глупости ты говоришь!

– Я пошутила. И вообще, мне страшно жалко Вику… Столько лет терпеть все его штучки, баб, приступы тоски, идиотские экспедиции, чтобы на старости лет остаться одной…

– Она тоже не святая, поверь мне!

– Мама, ты что, свечку держала?

– Нет, но я кое-что знаю. К тому же Туська мне сказала, что у нее уже есть претендент, какой-то американец…

– Он не американец, просто работает в Америке.

– О, это уже детали, и вообще, речь сейчас не о Вике…

– Ты тоже считаешь, что она уже пройденный этап?

– К сожалению, так считает Миша, а он все-таки мой сын…

– Ну понятно, мама, а Туську ты позвать не хочешь?

– Туську? Мне это в голову не приходило. Миша про нее ничего не говорил, вероятно, он планирует как-то отдельно это сделать… Он же понимает, что Туська априори настроена недоброжелательно и его девушке будет тяжело…

– Девушке! Ну ты и скажешь, мама!

– Лина, ты прекрасно поняла, что я хотела сказать. Нет, для начала сами на нее посмотрим, а там уж…

– Значит, это будет семейный обед в узком кругу? Даже Мину не позовешь?

Мина была соседкой и закадычной подругой Татьяны Григорьевны, к тому же непревзойденной кулинаркой.

– Ну какой семейный обед без Мины! Она же добрейшая душа, никого никогда не обидит.

– Чего нельзя сказать обо мне.

– Лина, я тебя прошу! Ведь, судя по всему, нам с этой женщиной придется и дальше иметь дело…

– Мне необязательно!

– Ты же всегда была дружна с братом!

– Да, но он сам все поломал…

Она проецирует на себя эту ситуацию, ее тоже оставили два мужа, и она прекрасно понимает чувства брошенной жены. Не могу ее за это винить, подумала Татьяна Григорьевна.

– И все-таки, Лина, я прошу тебя на первый раз обойтись без эксцессов, обещай мне! Если она тебе не понравится, промолчи, бога ради, лучше сошлись на какие-то дела и уйди пораньше.

– Ну вот еще, до Мининого торта я ни за что не уйду, и не говори, что дашь мне его на вынос! Кстати, они придут вдвоем или приемыша тоже притащат?