Плевать на все с гигантской секвойи

– Марик, не расстраивайся, – словно прочитала ее мысли Люда, даже не входя в примерочную. –У тебя же росту для этой пышноты не хватает, или уж надо каблуки сантиметров пятнадцать. А вот сейчас я тебе нашла ровно то, что надо! Только не ори, ладно?

Она вошла к Марине, неся на вешалке что-то белое.

– Людка, ты обещала на меня не давить!

– И не собираюсь! Ты только примерь. Не понравится, не бери.

Марина натянула на себя белое платье.

– О! У меня глаз – алмаз! Это твое!

Марина молча на себя смотрела. Люда оказалась права. Это платье словно создано для нее. Длинное, в пол, облегающее, с открытыми плечами и в то же время строгое, скромное, но сразу бросался в глаза класс этой скромности.

– Ну чего молчишь?

– Да, как говорит мой сын, суперское платье… А такого же черного у тебя нет?

– Марик, ты совсем дура, да? При чем тут черное? Ты посмотри, как оно оттеняет твою смуглую кожу, а глаза! В черном все это потеряется. В черном ты будешь просто дама в черном, не больше. А в этом ты будешь ослепительна. Особенно если наденешь изумруды.

– Какие изумруды, ты смеешься? Я сроду никаких украшений не носила.

– Ничего, на твоей мощной тусовке будут всякие богатенькие, им сразу захочется увешать тебя изумрудами.

– Люда, я все понимаю, но мне как-то неуютно в белом, понимаешь?

– У тебя менструации?

– Нет.

– А, у тебя комплексы, да? Боишься привлечь к себе внимание, что ли? С комплексами надо бороться. Вот и начни с этого платья.

– Я не знаю…

– Хорошо. Не хочешь, не надо. У меня есть отличное зеленое платье, есть вишневое, хочешь примерить?

– Зеленое хочу.

Люда принесла зеленое платье и еще три черных. Марина все перемерила. И зеленое и одно из черных были ей к лицу, но не шли ни в какое сравнение с белым.

– Людка, ты хитрюга! Поняла, что после белого все будет не то…

– Я это поняла, как только тебя увидела, а все твои сомнения надо же было как-то развеять. Знаешь, сколько закомплексованных баб я перевидала? Имя им легион! Кстати, знаешь Таню Болотникову, актрису? Я вот так же заставила ее купить красное платье, она ни за что не хотела, уверяла, что не любит красное и все такое, но я ее убедила, она в нем пошла на «Тэфи» и произвела фурор. С тех пор одевается только у меня и говорит, что теперь красный – ее любимый цвет. Ты ее себе представляешь? Она ведь рыжеватая и красного боялась как огня.

– Я обставляла ее квартиру.

– Подумать только, как свет мал! Актриса она так себе, но девка хорошая, ты согласна? Так что, берешь белое?

– Беру, наверное. – Марина все еще не могла решиться.

– Бери, Марик!

В сумке у Марины запищал телефон.

– Алло!

– Маричка, это я! Как ты там? Что делаешь? – Голос мужа звучал так нежно, что Марине сразу стало хорошо.

– Миша, я покупаю платье на завтра!

– Надеюсь, не черное?

– Белое! Очень красивое… Я все не могла решиться, а вот с тобой поговорила, и теперь знаю, что куплю его.

– Все, маленькая, не буду тебе мешать! Я очень скучаю.

– Кто это звонил? Ты вся зарделась? Любовник?

– Да, – решила не уточнять Марина. – Людка, ты скажи мне, как я в таком платье пойду? Надо ведь что-то сверху надеть.

– Вопрос правильный, между прочим. Пальто или плащ на такое платье не накинешь. У тебя есть часа полтора?

– Есть, а что?

– Ну, во-первых, платье надо чуть-чуть подкоротить, самую малость, а во-вторых, поскольку платье недешевое, прямо скажем, даже со скидкой, я, для почину, так сказать, сделаю тебе к нему в подарок пелеринку. А ты за это будешь всем, кто придет в восторг от платья, говорить, где ты его купила. Идет?

– Идет, хотя в таких случаях платья бесплатно дают.

– Дают, но звездам, а ты, Марик, пока все-таки не звезда, только не обижайся!

– Что я, дура, обижаться? Я себя звездой не считаю. Так когда прийти за платьем?

– Для верности через два часа, чтобы уж не дожидаться.

Марина вышла на улицу. Что бы такое придумать, чем занять два часа? Надо купить туфли к белому платью! С этой задачей она справилась мгновенно. На соседней улице располагался магазин, где она сразу увидела то, что нужно. На все про все ушло минут пятнадцать. Она решила сделать маникюр. Маникюрша была немолодая и неразговорчивая.

Людка сказала, что я закомплексованная… Наверное, она права. И еще – я все время чего-то боюсь. Сейчас это еще можно понять, у меня все так хорошо, что мне страшно… Но ведь мне давно страшно, я постоянно боюсь чего-то, боюсь за Мишку, за Алюшу, теперь еще за Мишу, все время воображаю себе какие-то ужасы… Боюсь, наконец, надеть на вечер светлое платье, и это при том, что я вовсе не уродка, я даже собственной любви боюсь… Вот услышала Мишин голос, внутри все потеплело, и эта моя зависимость от него тоже внушает страх…