Плевицкая. Между искусством и разведкой

С генералом Миллером они встретились на углу улиц Раффе и Жасмен. Здесь Скоблина и Миллера ждал еще один господин. Скоблин оставил свой автомобиль, и они втроем, разговаривая, пошли по улице Раффе к калитке дома на Монморанси, который был снят в 1936 году советским полпредом Владимиром Потемкиным за тридцать тысяч франков в год. В этом доме находилась школа для детей советских сотрудников, работавших в Париже. Но в сентябре каникулы еще не закончились, и школа пустовала. Здание сторожила одна безграмотная женщина.

Позднее следствие обратило внимание на то, что место для похищения генерала Миллера было выбрано очень удачно. Советский дом находился на окраине Парижа, возле Булонского леса, в пустынном месте, где редко можно было встретить прохожего — особенно в обеденные часы.

Следствие найдет свидетеля последних минут свободной жизни генерала Миллера. Это был бывший офицер Добровольческой армии, который 22 сентября находился на террасе дома всего в нескольких десятках метров от советской виллы на бульваре Монморанси. Оттуда офицер прекрасно видел, как у самого входа в советский дом стояли хорошо известные ему генералы Миллер и Скоблин, а между ними — спиной к нему — находился какой-то человек плотного сложения. Скоблин в чем-то убеждал Миллера и показывал ему на калитку советского дома. Он, по-видимому, предлагал генералу войти в дом, но Миллер колебался.

Что произошло потом, свидетель не видел, так как в это время его позвали с террасы внутрь дома. Он не придал никакого значения виденной им сцене. Только на другой день, прочитав в газетах о похищении Миллера и исчезновении Скоблина, он понял, чему был свидетелем.

Генерала Миллера втолкнули в дом, где находились оперативники Главного управления государственной безопасности, и все было кончено. Ему дали хлороформ, уже в бессознательном состоянии заткнули рот и связали руки и ноги.

Через несколько минут к дому подкатил большой новый восьмицилиндровый грузовик компании "Форд", приобретенный советским полпредством. В грузовик погрузили большой ящик, который несли вчетвером.

Передав Миллера оперативной группке НКВД, Скоблин освободился и на машине поехал за Плевицкой, но опоздал. В "Каролину" он прибыл через пять минут после того, как Надежда Васильевна, боясь опоздать, сама уехала на вокзал.

Скоблин поспешил за ней, но догнал ее только на перроне. Н.Л. Корниловой-Шаперон Николай Скоблин сказал, что они с Надюшей приехали вместе, но ему пришлось отогнать машину на стоянку и что-то исправить в моторе.

Позднее следствие назначит экспертизу — мотор купленной на деньги НКВД машины работал идеально.

С вокзала Скоблин и Плевицкая направились в Галлиполийское собрание — пить чай. Затем Скоблин завез жену в гостиницу "Пакс", а сам вместе с полковником Трошиным и капитаном Григулем, своим бывшим адъютантом, решил объехать квартиры Деникина и Миллера, чтобы поблагодарить обе семьи за участие в прошедшем накануне банкете корниловцев, где главную скрипку, естественно, играл сам Скоблин.

Банкет был посвящен двадцатилетию корниловского полка и прошел весьма торжественно. Газета "Возрождение" дала отчет о банкете:

"Заключительную речь произнес командир корниловского полка генерал Скоблин, в прошлом начальник корниловской бригады, а потом и дивизии. Генерал Скоблин состоит в полку с первого дня его основания. Он один из совершенно ничтожного количества уцелевших героев-основоположников. В его обстоятельной и сдержанной речи были исключительно глубокие места. Глубокое волнение охватывало зал, склонялись головы, на глазах многих видны были слезы. На вечере, как всегда, пленительно пела Н.В. Плевицкая".

Не застав — по причине ему одному прекрасно известной — генерала Миллера, Скоблин как ни в чем не бывало попросил его жену передать генералу благодарность преданных Белому делу офицеров-корниловцев.

Ближе к вечеру Скоблин и Плевицкая отправились к себе в Озуар-ле-Феррьер, чтобы накормить кота и собак. Но вечер еще не был закончен. Им не хотелось сидеть дома, и они снова поехали в Париж.

Плевицкая осталась ночевать в гостинице "Пакс", где они частенько проводили ночь, а Скоблин еще раз заехал в Галлиполийское собрание и потом только отправился в гостиницу".

II

Миллер не вернулся, как обещал, в штаб РОВСа, не вернулся и домой к ужину, а когда время ужина прошло, супруга генерала, Наталья Николаевна, принялась обзванивать знакомых, пытаясь выяснить, кто последним виделся с Евгением Карловичем. Позвонила она и генералу Кусонскому. Тот сразу же вспомнил про запечатанный конверт и вернулся в штаб РОВСа, где прочел наконец записку генерала Миллера:

"У меня сегодня в 12.30 свидание с ген. Скоблиным на углу улиц Жасмен и Раффе. Он должен отвезти меня на свидание с германским офицером, военным атташе в Балканских странах Шторманом и с Вернером, чиновником здешнего германского посольства.

Оба хорошо говорят по-русски. Свидание устраивается по инициативе Скоблина. Возможно, что это ловушка, а потому на всякий случай оставляю эту записку.

22 сентября 1937 года.

Ген. — лейт. Миллер".