Пляска дервиша

Так вот, он несколько раз намекнул, что ищет на Западе оптового покупателя на русские иконы и другие антикварные ценности, но чтобы этот покупатель мог, естественно, хорошо заплатить. И я разыскала Романа Нуса, тоже выходца из России, который тогда собственных больших денег не имел, но пользовался доверием серьезных гангстеров из Америки. Так все и началось. Барри удалось хорошо поставить дело, культурные ценности транспортировались не только им самим, но и другими участниками его группы. Я назвала ее „Фокстрот“, поскольку мне нравилось танцевать с Барри именно этот танец. Чуть позже он рассказал, что начинает ощущать в себе способность к каким-то замечательным, необычным действиям. К примеру, мог погнуть взглядом вилку, открыть замок без помощи ключа или даже рассказать о том, какая поломка у электроприбора, совершенно к нему не притрагиваясь.

Дела у них шли все лучше и лучше. Роман Нус сделался Ромуальдо Нуньесом и вошел в руководство влиятельной гангстерской организации. Я стала им больше не нужна, и тут выяснилось, что Барри ко мне совершенно безразличен. Потом началась перестройка, железный занавес пал, и они лишились той монополии, какую имели, занимаясь контрабандой антиквариата. Ведь раньше через них шло процентов восемьдесят незаконно вывозимого из страны. Как я понимаю, Ромуальдо в синдикате отвечает именно за эту статью дохода, от него потребовали действий, и он пришел в бешенство. И заставил действовать Дервиша и остальных.

Ты разгадал ребус с Дервишем и злым волшебником из далекой страны Маргиб. Но все же, думаю, не догадался о главном: что такое волшебная лампа и что случается с джином – рабом лампы, – когда владелец теряет к ней интерес.

Так и быть, помогу тебе. Волшебная лампа – это любовь, а раб, вернее рабыня лампы, – это я. Но по сравнению со сказкой в жизни все бывает наоборот. Не джин уничтожил Дервиша по желанию Аладдина, а Аладдин при непосредственной помощи джина.

Вот и все.

Прощай, мой Аладдин,

твоя Изабель Демонжо.

П.С. Насколько мне известно, Ромуальдо Нуньес со своими отборными головорезами сейчас находится в Польше, на так называемом „ранчо Пиянтковского“ – большом участке земли, который он приобрел через подставных лиц. Там же появился и Гуриели. Так что лучше вам исчезнуть из Германии, пока не поздно. Бороться с ними вам не под силу. Приписка Изабель и решила исход дела. Сам я в дальнейших событиях не принимал непосредственного участия, равно как и телохранители Лили. Боевые вертолеты генерала Горемыкина с закамуфлированными красными звездами буквально стерли с лица земли ранчо Пиянтковского. Потом в газетах еще писали, что там погибло около тридцати гангстеров, в том числе Нуньес и Гуриели. Не знаю, во что все это обошлось Лили, думаю, что недешево.»

Со смертью Гуриели у меня пропала последняя надежда выяснить что-либо о судьбе Саймона. Однако, когда я заехал на Паризэ штрассе за вещами, я обнаружил его там целым и невредимым. Он приветствовал меня радостным лаем. Сплошной «хэппи энд».

Вещи Джаича я завез в госпиталь. Ему было уже лучше, и меня пустили в палату. Он молча смотрел, как я выкладываю перед ним «Партагаз», жевательную резинку, скакалку.

– Снова ты спас меня, – с кислым видом заметил он.

– Да, – согласился я. – Ты у меня в неоплатном долгу.

Я подробно рассказал ему обо всем, что произошло после его ранения. Он перебил меня только однажды.

– Значит, все-таки Мариночка Косых, – сказал он, из чего можно было сделать вывод, что он пытался решить эту задачку до самой последней минуты.

Когда я закончил, мы немного помолчали.

– В принципе, это история о том, как «Фокстрот» угробил «голых пистолетов», а «Гвидон» угробил «Фокстрот», – добавил я.

– Рано, – произнес Джаич.

– Что, рано?

– Рано угробили «Фокстрот». Нужно было, чтобы сначала они перебили всех антикварщиков мира, наживающихся на русской культуре.

Видимо, об этом он тоже все время думал.

И под конец одно небольшое отступление. Я все время считал, что, в противоположность Троллю, терпеть не могу детективы и всевозможные расследования. Однако Тролль – в конечном итоге ведь тоже я, как утверждает Бобо. И я заметил, что в последнее время все лучше и лучше к нему отношусь.

Пришла беда, откуда не ждали

Я сидел в своем персональном кабинете на девятом этаже здания «Гвидона»[8] и бился над отчетом о первом расследовании нашего детективного бюро. Учитывая специфику ситуации, отчет имел форму романа. Вернее, должен был бы иметь. Я переделывал его бессчетное количество раз, а чувство удовлетворения все не наступало.