Пляска фэйри. Сказки сумеречного мира

Вместо этого Тап подошел к стене; пальцы его быстро нашли и потянули качающийся камень. За ним, в нише была горка сокровищ – сливки, умело и незаметно снятые с молока рабочих задач за весь прошлый год. Тап запустил руку в карман жилета, нащупал выторгованный у Вдов смех и прибавил его к коллекции.

Василек, бездарный щипаный барахольщик, сильно бы удивился такому блестящему собранию. Особенно Тап гордился траурной брошью с локоном волос ясновидящей. Пришлось потрудиться, чтобы выудить ее у мрачного ирландского анку. Со всей своей черной одежкой и костлявой рожей (вечно с таким выражением, будто объелся кислятины) неудивительно, что парень подвизался плакальщиком на похоронах.

Разум у Тапа был еще проворнее пальцев, но и ему не хватило сноровки избежать кабалы. Уже в тысячный раз он пожалел, что был таким сорви-головой, когда только приехал в Лондон.

Ему еще тогда сказали, что хороший, качественный гламор – тончайший порошок, позволяющий любому фэйри прятаться от обычных, не отягощенных ясновидением человеческих глаз под любой личиной (штука, необходимая в Лондоне, если хочешь выжить) – можно раздобыть только в одном месте. Все это железо, из которого люди строили себе дома в большом городе, сводило на нет естественные фейские способности. Тап, совсем зеленый новичок в Лондоне, не имел ни вещей, ни денег, чтобы покупать у Василька гламор честным образом, так что выход у него оставался только один. Решив, что где наша не пропадала, он под покровом ночи проник в барахольную лавку и принялся рыскать по задним комнатам, где его без труда изловил спригган. Хозяин поднял его за шкирку и показал особую комнату, где с потолка свисали клетки с насмерть перепуганными пикси. Будь у Тапа похуже подвешен язык, его бы швырнули в гигантскую кофемолку с ржавыми шестернями и зубьями и изготовили бы из него горстку гламора. Тап льстил, умолял, обещал любые мыслимые услуги. Василек послушал, послушал и заставил незадачливого фэйри поклясться, что тот отслужит ему сборщиком откупного двенадцать лет – по году за каждый свой палец, дерзнувший посягнуть на чужое добро.

Интересно, скоро ли таинственный вор повторит его ошибку?

Идучи по самому грязному во всех пределах вселенной переулку к барахольной лавке Василька, Тап мрачнел с каждым шагом. Дверь представляла собой две сбитые гвоздями доски. Фасад (хотя «фасад» – это сильно сказано) был выкрашен в печеночно-желтый цвет, чтобы даже старейшие и простейшие из мусорщиков могли без труда отыскать заведение. Василек торговал гламором за краденые вещи, которые затем перепродавал обратно людям. Почти что каждый фэйри в городе был у него в долгу, и некоторые куда хуже других.

Тап вошел. Василек как раз чинил деревянную клетку. Фигура у сприггана была приземистая и какая-то глыбоватая. Небритые челюсти и лысая макушка делали его почти похожим на человека, если бы не глаза – слишком мелкие и яркие.

– А вот и мой кроличек, – проскрипел Василек.

От звука его голоса ныли уши.

Тап проглотил гнев и выгрузил мешок на прилавок.

– Добыча сегодня что надо.

Василек сузил и без того невеликие зенки.

– Ну, что ж, поглядим.

Спригган поставил клетку и щелкнул пальцами. Лежавший справа от него на прилавке внушительный гроссбух открылся, и страницы сами собой зашелестели в воздухе. Тап вывалил содержимое из мешка, и хозяин предприятия жадно зарылся в добычу. Подцепив жестянку табаку, он потряс ее возле уха.

– Банка Баейровского Ароматического Вишневого Табаку одна, – прокомментировал Тап. – Полная, но покусанная с одного боку. От глайстига.

На странице гроссбуха расцвела чернильная вязь, добавляя описание.

– Семь пенсов, – прозвучал призрачный шепот откуда-то из кожаного переплета.

Спригган протянул лапу за девичьими одежками.

– Вдовы?

Тап кивнул.

– Чепчик один. Платье одно. Юбка нижняя одна. Последняя слегка порвана вдоль по шву.

– Шесть шиллингов, – сообщила книга учета.

– Это даже на один мешок гламора не тянет, – пожал плечами Василек.

Тап проглотил страх – вдруг старухи отважатся заложить сприггану их приватную сделку со смехом – и бодро отбарабанил имена остальных фэйри, от которых поступило представленное добро. После этого он подхватил мешок и направился было к двери, но был решительно возвращен за воротник к прилавку.

– Минуточку, – Василек постучал пальцем по странице. – Ты давеча наполнил у меня табакерку гламором, крольчоночек. Платить будешь сейчас или пусть должок растет?

Тап вспыхнул, но голос сохранил спокойный.

– У меня всего два пенса осталось. Ты и так мне зарплату скостил до пары грошей.

– Тап Сматтерпит, – подала тихий голос книга. – На настоящий момент должен восемьдесят один фунт.

– Прямо твой вес чистым золотом, – ухмыльнулся Василек. – Ты всегда будешь мой.

– Не бывать такому! – чирикнул Тап.

– Ой ли? – спригган перегнулся через прилавок; изо рта у него прескверно воняло. – Хотя почему нет. Я сей же час освобожу тебя от службы, стоит только оплатить счет.