Пляска фэйри. Сказки сумеречного мира

– Да сажа в глаза попала. Работал туточа подручным у трубочиста, лет несколько назад, на одного мужика – уж он и ругаться горазд был! все грозил мне пятки поджарить, если я буду недостаточно быстро по трубам лазить, – мальчик уныло качнул головой. – Ну, и застрял вдругорядь. Что-то пролезло поверх меня вверх, да только не крыса. Впору подумать, что… нет, не вы, сэр. И вот оно вылазит и роняет мне чуток сажи на лицо, а я ну глазами моргать и вижу: маленький такой мужичок за край трубы выбирается. Ну, вот с тех пор и блазнится мне всякое.

Брауни, ясное дело. Прячутся по трубам холодными утрами. Мелкие бедокуры, все к человечьему жилью поближе льнут. Накидать праха со стоп в глаза – чем не волшебное снадобье, так же отлично работает.

Тап внимательно осмотрел поимку. Мальчишка был худющ и весь потонул в пальто; волосы темные, зато глаза зеленые, что твой клевер. Помыть чуток и выйдет пригоженький – таких Благой двор любит себе в игрушки брать.

– Имя-то у тебя есть?

– Линд.

– Ага.

Тап протянул руку. Отрок осторожно уцепился за нее и встал.

– Ну, что теперь? Ты не собираешься меня проклинать?

– Теперь у нас с тобой есть одна проблемка. Если бы тутошние прознали, что человек грабит Народ… – Тап даже поморщился от этой мысли. – Короче немало ваших ждал бы скверный конец.

Он снял шляпу и многозначительно поскреб в затылке.

– Но если вернешь то, что украл у меня, я, пожалуй, тебя отпущу и сохраню этот маленький секрет промеж нас.

– Да я бы и рад, сэр, если б только мог – честно. Да только все уже продал или в карты продул. Едва вот сумел пальто на себе оставить и эту вон безделушку, – он вынул сверкающую монетку. – Уж больно хорошенькая, духу не хватило ее прозакласть.

Тап вынул у него из пальцев смех.

– И это все, что у тебя осталось? – горестно пробормотал он.

Чтобы собрать новый выкуп, уйдут годы. Горбатиться ему теперь на Василька вечно… вечно шнырять по клоакам с троллями и якшаться с отбросами города.

– Ах ты, желтобрюхий, злошатучий дурень! Я бы на твоем месте насчет магистратов не волновался, сначала мы сами с тобой разберемся. Плясать у нас будешь, пока ноги в кровь не сотрешь! Брюхо-то у тебя пораспухнет, глаза-то повыскочат!

Он ткнул мальчишку несильно в живот.

– Нет, сэр! Молю вас, сэр! Дайте мне несколько дней, и вам все возмещу. Я ведь взломщик – первый класс, мастер-домушник! – Линд даже грудь свою тщедушную выпятил. – Да вы кого угодно спросите вокруг Собачьей Канавки или Уайтчепела! Нет такого дома, чтоб я вовнутрь забраться не смог. Пару ночей на работу и все будет тип-топ!

Тап пораскинул мозгами. Вообще-то он мало что мог, разве что надоедать мальчишке до конца его дней – он даже удивился, что тот предложил какое-то возмещение. Раньше ему люди встречались все больше тупые да трусоватые. Видать, не все с этим племенем так уж плохо.

– Хороший взломщик, говоришь?

Линд расплылся в улыбке.

– Ага. Лучшего не найти!

Такой апломб Тапа позабавил. Мальчонке и правда требовалось изрядно мастерства, чтобы провернуть все эти кражи. Может, и есть еще шанс… Наверняка у Василька целое состояние в наличных после продажи всего наворованного добра. Достойная выйдет месть, если парень вломится к нему и умыкнет достаточно монет, чтобы оплатить его, Тапа, долг, – и тогда быть Тапу свободным от службы, а спригган и оглянуться не успеет!

– Ну, коли ты и правда хочешь возместить убытки, встретимся тут же завтра ночью.

Линд кивнул и, крепко схватив фэйри за руку, пожал ее.

– Спасибо вам, сэр! Ждать себя не заставлю.

Тап проводил его взглядом и попробовал уговорить себя, что беспокоиться ни к чему. Но довериться кому-то не из своих…

Тап знал, что каждую ночь после полуночи Василек столуется на свалках, где городской хлам и отходы просеивают на предмет всякого ценного, горстями глотая там песок и угольную пыль.

Следующим вечером, попозже, он привел Линда к барахольной лавке.

– Мы же через парадную дверь не пойдем, правда?

– Еще чего. Пробовал уже, несколько лет назад. Она охраняется. Подымет тревогу, и Василек тут как тут.

Тап провел паренька за угол. Стена там была из крошащегося кирпича: опасно по такой лазить. Единственный во всем доме, окромя входной двери, проем – высоко, под двускатной крышей – закрывали старые, покоробленные ставни.

Отрок расстегнул свое выдающееся пальто, извлек фомку – короткий лом, овеянный дурной медвежатной славой – и играючи крутанул в руке.

– Проще простого!

– Может, и так. Если только нас не поймают и не сотрут в порошок.

Юная физиономия мигом посерьезнела. Линд выскользнул из пальто, оставшись в вытертой до дыр льняной рубахе и такого же свойства штанах. Сунув фомку в задний карман и потерев хорошенько ладони для тепла, он решительно шагнул к стене и отыскал зацепку в осыпающейся известке у себя над головой.

Тап наблюдал за восхождением и дивился проворству мальчишки. Даже когда рука его промахнулась мимо трещины и соскользнула, он остался спокоен и мгновенно выправился, перенеся вес на другую ногу. Вскоре он уже был возле самых ставней и аккуратненько ими занялся.