Пляска смерти

– Мы бы смогли, нашли бы наш вариант с белым штакетником, если бы не он.

Ричард показал на Жан-Клода.

Жан-Клод сидел с совершенно безмятежным, непроницаемым лицом, будто боялся хоть слово произнести.

– Не надо переваливать наши трудности на Жан-Клода.

– А что? Ведь это правда. Если бы он оставил нас в покое, не поставил бы на нас своих меток…

– Тебя бы уже на свете не было.

– Что? – Ричард наморщил брови, глядя на меня.

– Без дополнительной силы меток Жан-Клода ты бы никогда не смог убить Маркуса и взять власть в стае.

– Неправда.

Я посмотрела на него пристально:

– Ричард, я там была. Это правда. Ты был бы мертв, а я бы продолжала спать одна, в компании мягких игрушек и пистолетов. Ты бы погиб, а я бы умерла душой, умирала от одиночества, не только потому, что не было бы тебя, а потому что жизнь моя была пуста. Как у многих и многих, кто делает работу полицейских. Я и моя работа – это было одно и то же, ничего сверх у меня не было. Жизнь моя была полна смертей и ужасов, и попыток опередить, предупредить следующий ужас, и я проигрывала эту битву, Ричард, теряла себя задолго, задолго до того, как Жан-Клод меня пометил.

– Я тебя просил оставить работу в полиции. Я говорил, что она тебя сжирает.

Я покачала головой:

– Ричард, ты меня или не слушаешь, или не слышишь.

– Может, я не хочу тебя слышать, а может, я прав, и это ты не слушаешь.

Нас разделяло два фута, но с тем же успехом это могли быть тысячи миль. Есть расстояния, состоящие из куда более труднопреодолимых вещей, чем какие-то там мили. Мы смотрели друг на друга через бездны непонимания, страдания, – и любви.

Я попыталась в последний раз.

– Допустим, что ты прав. Допустим, что Жан-Клод оставил нас в покое, и возникла эта твоя идиллия. Все равно я бы не оставила работу в полиции.

– Ты же сама только что сказала: она убивала тебя, эта работа.

Я кивнула:

– Если что-то сделать трудно или тяжело, это еще не значит, что ты этого делать не станешь.

Мне показалось, что тут я заговорила не только о полицейской работе.

– Ты же сказала, что я прав?

– Я сказала: допустим, что ты прав. Допустим, что без Жан-Клода мы нашли бы способ. Но мы привязаны к нему, Ричард. Мы – триумвират силы. Что изменилось бы, будь жизнь иной – на самом деле не важно.

– Как ты можешь так говорить?

– Потому что важно другое, Ричард: мы имеем дело с реальностью – сейчас, сию минуту. Есть вещи, которых не вернешь, и мы все вместе должны постараться как можно лучше распорядиться тем, что в нашей жизни реально.

Лицо его заледенело от злости. Терпеть я не могу, когда у него такое лицо, потому что оно и пугает – и красивее, чем когда-либо, и все, что отвлекает взгляд от этой изумительной красоты, будто ветром сдувает.

– И что в нашей жизни реально?

Сила его потекла по комнате горячей водой, горячей, чем в ванну наливают. Охранники стали неловко переминаться с ноги на ногу.

– Я – человек-слуга Жан-Клода. Ты – зверь его зова. Мы – триумвират силы. Этого нам не переменить. Мы с Жан-Клодом оба – носители ardeur'а. Нам обоим нужно питать этот голод, и это не изменится.

– Я думал, ты надеялась научиться питаться на расстоянии в клубах, как делал Жан-Клод при власти Николаос.

– Это наносило ущерб его силе, чего и добивалась тогда Николаос. Я не собираюсь делать нас инвалидами в смысле магии из-за собственной застенчивости. Хватит прятаться, Ричард. Ardeur есть и останется, и мне нужно его питать.

Он мотнул головой:

– Нет.

– Что нет?

Он сбросил щиты – не знаю, намеренно или эмоции взяли над ним верх. Как бы там ни было, я вдруг услышала все его мысли громче колоколов. Он думал, что когда я возьму ardeur под контроль, то брошу Мику и Натэниела и жить буду с ним. Останусь с ним. Он все еще надеялся – вполне серьезно! – что мы когда-нибудь станем милой моногамной парочкой.

Секунду всего это было, но его упавшие щиты сорвали и мои, и он ощутил мое потрясение. Мою неспособность поверить, что он до сих пор думает – всерьез! – о том, что такое может быть.

Я почувствовала возникновение очередной мысли и попыталась помешать ему, или закрыть от Ричарда, но слишком бушевали эмоции, и я не успела. А мысль была такая: «Даже если я беременна, все равно ничего такого не получилось бы».

Вот теперь потрясение отразилось на лице Ричарда. У него отвисла челюсть, и он прошептал:

– Беременна…

Я сказала единственное, что пришло в тот момент на ум:

– Бли-ин…

Глава пятнадцатая

И с грохотом поставила на место все щиты – резко, плотно, стеной металла. Я мысленно произнесла слово «металл» – гладкий, толстый, непроницаемый. И уставилась в пол, боясь глядеть кому-нибудь в глаза. Боялась того, что увижу на этих лицах – и чего не увижу.

– Анита! – позвал Ричард и протянул ко мне руку.

Я отступила на шаг, мотая головой. Не знаю, чего мне хотелось от этой минуты, не знаю, какая реакция была бы мне в струю, а какая вывела бы из себя. Хотелось же мне сохранить тайну, пока сама не буду точно знать. Эту банку с червями эмоций мне открывать не хотелось, пока не будет ясности.

Нарушил молчание Сэмюэл: