Пляска смерти

– А сколько раз ты говорила: «А, это маленький Анитин стриптизер», или «дрессированный стриптизер», или «Как у тебя с новыми трюками?», или – мое любимое: «Ты чертовски симпатичен для ходячего и говорящего бифштекса» – или ты говорила «хот-дог»?

– Боже мой, Натэниел! – Я посмотрела на Ронни: – И ты все это ему говорила?

Злость ее начала выдыхаться, и наконец-то она сконфузилась:

– Может быть, но не так, как у него это звучит.

– А почему ты тогда не говорила этого при мне? – спросила я. – Если ничего плохого в этом нет, почему не при мне?

– Или при мне, – сказал Мика. – Я бы тебе сказал, если бы она при мне Натэниела как-нибудь так назвала.

– Почему ты мне не сказал, Натэниел?

Он уставился на меня сердитыми глазами:

– Я говорил тебе, что она не видит во мне личность.

– Но ты не сказал мне, что она говорила. Я должна была знать.

Он пожал плечами:

– Она твоя лучшая подруга, и вы едва помирились после долгой ссоры. Я не хотел начинать другую.

– Я просто шутила!

Но по голосу Ронни слышно было, что она сама в это не верит.

Я посмотрела на нее:

– А как бы тебе понравилось, если бы я такое говорила Луи?

– Ты его не назовешь стриптизером или отставной проституткой, потому что это не так. – По лицу ее было видно: она сама тут же поняла, что этого лучше было бы не говорить. – Я не в том смысле, – начала она, но не я поставила ее на место – это был Натэниел.

– Я знаю, почему ты меня обзываешь, – сказал он и придвинулся ближе – не касаясь, но уж точно вторгаясь в личное пространство. – Я вижу, как ты на меня смотришь. Ты меня хочешь, но не так, как Анита. Ты меня хочешь на ночь, на выходные, на месяц, а потом расстаться, как всегда со всеми. И я знаю, почему ты не хочешь быть связанной с Луи.

Никогда я его таким не видела – беспощадным. Я даже пошевелилась, будто хотела его остановить, но Мика поймал мой взгляд и покачал головой. И лицо у него было серьезное, почти угрюмое. Да, он был прав. Натэниел заслужил эту минуту – да и Ронни тоже. Но вело это в любом случае в ту сторону, куда мне идти не хотелось.

– Я знаю, почему ты не хочешь быть связанной с Луи, – повторил он.

Она спросила тихим, слабым голосом:

– Почему?

– Потому что для тебя пытка – знать, что никогда ты не узнаешь, как со мной в постели.

– А, – сказала она уже почти своим голосом, – значит, я не хочу Луи, потому что ты такой жеребец?

– Не я, так другой, Ронни. Следующий мужик, на которого ты западешь. Не влюбишься, а западешь: «Какой-же-он-в-койке?» И ты всегда была достаточно красива, достаточно горяча, чтобы получить любого, кого хотела. Так?

Она смотрела на него, будто видела перед собой какой-то ужас.

– Так? – повторил он.

Она кивнула и шепнула:

– Да.

– Ты знала, что Анита со мной не трахается, и подумала, что раз она меня не хочет, значит, все будет окей, но я не клюнул. Намеков я не замечал, и ты стала злобствовать. Может быть, сама не зная, с чего. – Он подался вперед, и она отступила, почти упираясь в шкаф задом, и дальше отступать было некуда. – Ты меня унижала на глазах у Аниты и того пуще – без нее, будто так убедила бы ее, что не стоит меня при себе держать. Что я того не стою. Что я просто игрушка, за которую нечего цепляться. Тебе случалось на кого-нибудь положить глаз и не затащить в койку, хоть раз?

Она едва качнула головой, прикусила губу, и слезы показались у нее на глазах.

– И тут вдруг, ни с того, ни с сего, Анита решила меня приблизить, а ты не таскаешь мужиков у своей подруги – правило такое. Ты думала, что я просто пища, и тогда ты можешь меня заполучить – хоть раз хотя бы. И вдруг я – бойфренд, и пытаться меня охмурить – против твоих правил, а ты все еще хочешь. Вот только один раз. Просто ощутить меня в себе, внутри…

Так, это уже лишнее.

– Хватит, Натэниел. Хватит! – сказала я, но голос у меня дрогнул. Так все это стало мерзко, так сразу… как я вообще могла этого не видеть?

Натэниел медленно отодвинулся от нее и продолжал:

– Я когда-то верил в таких женщин, как ты, Ронни. Думал когда-то, что если меня хотят, то и любят меня, хоть немного. – Он покачал головой. – Но такие, как ты, никого не любят, даже себя самих.

– Натэниел!

Мика тоже был поражен его поведением. Натэниел не обратил внимания:

– Тебе нужно понять, от чего ты бежишь, пока это не сломало тебе лучшее, что ты нашла в этой жизни.

Она хриплым шепотом спросила:

– Ты про Луи?

Он кивнул:

– Да, про Луи. Он тебя любит. Любит тебя истинно и верно, не на ночь, не на месяц – на годы. И часть твоей личности хочет того же, иначе бы ты с ним не была.

Она проглотила слюну пересохшим ртом – наверняка в горле больно.

– Мне страшно.

Он снова кивнул:

– А что если ты его любишь? Что если ты отдашь ему сердце целиком, а он бросит тебя, как ты бросила столько других?

Она снова кивнула дрожащей головой:

– Да.

– Тебе нужна помощь, Ронни, помощь профессионала. Я тебе могу рекомендовать одну.

Я знала, что Натэниел посещает психотерапевта, но никогда не слышала, чтобы он кому-нибудь об этом говорил – в таком контексте.

– Я к ней хожу уже несколько лет – она хороший врач. И сильно мне помогла.

Лицо его стало куда менее суровым, чем было.