Пляска смерти

—  Oui, ma petite, то же самое относится и к Натэниелу.

— Нет-нет, это было по-разному. С ними двумя — совершенно по-разному.

— Но они же разные люди. Желания одного сердца отличаются от желаний другого.

— Я сопротивлялась Натэниелу почти полгода, пока наконец у нас был секс.

—  Oui, но не секса хотел Натэниел на самом деле. Он хотел, чтобы его любили и ценили ради него самого, а не ради его тела. Отказывая ему в сексе, но не в любви, ты дала ему то, чего он больше всего на свете хотел.

Такое было чувство, что я задыхаюсь. Воздуха не хватало, я стукнулась спиной об стену, прислонилась к ней, пытаясь думать. Не получалось.

— Единственные двое мужчин в моей жизни, которых я не вижу насквозь, — это ты и Ричард.

Жан-Клод кивнул:

— Я знал, как не пустить тебя внутрь, а Ричард достаточно силен и достаточно противоречив, чтобы самому не знать желаний своего сердца.

— Но все прочие! — Я уставилась на него. — Ашер, Дамиан, даже Джейсон… черт, просто не знаю…

Заговорил Реквием:

— Я думаю, что твой ardeurсодержит не только похоть, Анита, но и любовь, как ardeurБелль. Как ardeurмоей Лигейи.

— Я была в голове у Белль. Истинную любовь она не узнает, даже если ее мордой ткнуть.

Он улыбнулся, будто я его развлекла.

— Она знает ardeur, как воин знает свое оружие. Она владеет искусством вызывать любовь и преданность, даже пристрастие — в других, не подвергаясь этому сама.

— А ты хочешь сказать, что я это делаю неправильно?

Он подумал, потом кивнул.

— Откуда тебе знать? — спросила я.

— Был момент, когда ты заглянула мне вглубь. Я ощутил, что ты видишь меня до дна души, Анита. Я ощутил, как ты смягчаешь самые мои глубокие страдания. Белль Морт выманила бы это страдание на свет и использовала бы, чтобы пытать меня. Ты же попыталась его исцелить.

— Но мне же и полагалось тебя вылечить?

— Физически, ma petite, но не эмоционально. — Жан-Клод коснулся моего лица, глядя мне в глаза, будто хотел прочесть в них что-то. — И речь не шла о самых глубоких его душевных ранах.

Он уронил руку, но продолжал изучать мое лицо.

— Я ничего не умею делать наполовину, Жан-Клод. У меня все или ничего, и ты уже должен был бы это знать.

Он кивнул с грустным видом.

— Ты совершенно права, ma petite. Я твой мастер, и это моя вина. Я должен был это понять.

— Что именно понять?

— Ты была одержима мыслью научиться управлять процессом кормления, ma petite. Я тоже этим увлекся вместе с тобой, но есть и другие вещи, относящиеся к контролю ardeur’а. Я пренебрег своим долгом тебя этому научить.

— Ты и не мог научить ее, Жан-Клод, пока ardeurбыл свежий, — сказал Реквием. — Я был с Лигейей с той минуты, как она приобрела эту силу. И первые месяцы сила была неуправляемой, я боялся, что она с ума сойдет. — Он стиснул плечо Жан-Клода. — Насколько я понимаю, ardeurвпервые возник у нее с Микой. Контролировать его тогда было невозможно. — Он посмотрел на меня, на Мику. — Зато удачно получилось для всех заинтересованных лиц.

Я посмотрела на Мику, на Натэниела.

— И я посадила в клетку вас обоих. Зачаровала, подчинила.

Они переглянулись, посмотрели оба на меня.

— Мы тебя любим, — сказал Мика.

Натэниел придвинулся, будто хотел меня обнять. Я сползла ниже по стене, уклоняясь.

— Но это же все вампирская сила. Все ложь — разве для вас это не убивает все? Я вас поймала, поймала обоих, это же хуже, чем Огги с нами сделал. Это же не подделка, это истинная любовь. Я заставила вас обоих меня полюбить… это же зло.

— Если бы ты заставила нас тебя полюбить без взаимности, может, это и было бы злом. Но ты нас тоже любишь.

— Но это же ложь, Мика, все ложь!

Он посмотрел на меня, взглядом мне говоря, что я дура. Но ведь я же не была дурой, нет?

— Анита, не забывай, мне случалось влюбляться.

— Бекки, твоя школьная подруга, невеста в годы колледжа.

Он кивнул:

— И это было настоящее, Анита. Она была любовью моей жизни, и не брось она меня, я бы так и думал, что лучше не бывает.

Бекки бросила его, когда он выжил после нападения, превратившего его в оборотня. Она не могла смириться, что он раз в месяц становится мохнатым. Конечно, у нее с ним были и другие проблемы, до того. То, что мне казалось огромным преимуществом, она считала огромным недостатком.

Мика шагнул ко мне. Я сползла по стене ниже, выставив руку, — не хотела, чтобы он ко мне прикасался, в тот момент — наверное, потому, что тогда победа осталась бы не за мной. Всегда поражалась, как мое тело на него реагирует. Никто на меня так не действовал — в такой степени. Сейчас я знала, что это — вампирский фокус, но вампиром, который этот фокус проделал, была я. Блин.

— Я знаю, как ощущается истинная любовь, Анита. Это она и есть. Мы все счастливы, как никогда в жизни. Единственное, что может все испортить, — это если ты начнешь на эту тему переживать.

— Да как же тут не переживать, Мика?