Пляска смерти

— Появляется подозрение на беременность, и ты вдруг хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж, бросила службу федерального агента. Мы еще даже не знаем, есть ли ребенок, а ты уже пытаешься мне навязать свое представление о том, какова должна быть жизнь.

— Ты действительно собираешься работать на серийных убийствах и убивать монстров после того, как появится ребенок?

Я уставилась на него:

— А ты думал, после рождения ребенка я стану другим человеком? Добрее, мягче? Так ты думал?

— Могу я высказать свое мнение в этой дискуссии? — спросил Сэмюэл.

Мы с Ричардом сказали «нет», Жан-Клод ответил «да». Сэмюэл не обратил на нас внимания и воспользовался разрешением Жан-Клода.

— Если моя жена может служить примером, что значит иметь детей в этой более чем неординарной ситуации, то «смягчение» не совсем характеризует то, что вас ждет. Теа очень мягко обращалась с детьми. Такой мягкости характера я в ней никогда не видел, но со всеми прочими… — Он покачал головой. — Никогда не видел ее такой беспощадной, как после рождения Самсона. Она решительно как никогда была настроена укрепить и обезопасить фундамент нашей власти. Любая угроза нам уничтожалась незамедлительно. Даже пользуясь помощью слуг, она настаивала, что за младенцем будет ухаживать сама, а с этими кормлениями… — Он пожал плечами, подняв руки. — Когда каждые два часа она просыпалась его кормить грудью, спать ей удавалось очень мало. От недосыпания характер портится у всех, и весьма острые решения становятся привлекательными.

Я успела подумать: «Грудное вскармливание? Ну нет, только не я».

— Ты это говоришь, чтобы я себя почувствовал — как? Лучше, хуже?

— Спроси кого-нибудь, кому ты поверишь, — сказал Сэмюэл. — Спроси у любой женщины, как выматывает силы и забирает время новорожденный. У меня трое детей, двое из них близнецы. Со мной было так, как бывает со многими отцами поздних детей: близнецами в младенчестве я занимался больше, чем Самсоном. Моя власть была тогда крепче, и меньше занимали вопросы… бизнеса. Думаю, я слишком открылся влиянию современной Америки, подхватил эту странную мысль, что я должен много, очень много заниматься младенцами. Я задним числом зауважал Теа за то, что пришлось ей пройти с Самсоном, когда я больше занимался делами. Дети — это величайшее благо… — он потрепал сидящего рядом сына по ноге, — но, как и другие великие блага, требуют кучу внимания, времени и энергии.

Я замотала головой, замахала руками, будто пытаясь стереть в воздухе все, что сейчас услышала.

— Все, на сегодня мне хватит. Сменим тему — хотя бы пока я не сделаю тест и не выясню наверняка. Если будет положительный, тогда и будем разговаривать. Сейчас вопрос закрыт.

— Ну уж нет, нельзя так сразу менять тему! — возразил Ричард.

— Ей — можно, — возразил ему Жан-Клод.

— А если я не хочу менять тему?

Снова у меня возникло впечатление, что Ричард специально затевает ссору.

И наконец что-то сказал Мика:

— Ричард, Анита просит сменить тему только до тех пор, пока она не будет знать точно. В этом есть смысл.

— А ты не лезь! — рявкнул на него Ричард.

— Не смей кричать на Мику! — рявкнула на него я.

— Я буду кричать на кого захочу! — заорал он.

И тут заорала Клодия — так, что мы оба замолчали. Такой мощный, глубокий звук, что все мы обернулись к ней.

— Неужто твои задетые чувства только и имеют для тебя значение, Ульфрик? — Она покачала головой. — Прав был Натэниел: ты бы обоссал ее, если бы мог, чтобы она была твоей и только твоей.

Он зарычал и шагнул к ней.

— Нет, — сказал Жан-Клод. — Ричард, нет.

— Ты затеваешь с ним ссору? — спросил Мика озадаченным голосом.

И он был прав — очень это не похоже на Клодию. Закончить ссору она могла, но начинать не стала бы.

Она опустила глаза к полу — наверное, до десяти считала.

— Не хочу ни с кем ссору затевать, но достала меня эта позиция.

— Какая позиция? — спросила я.

— Вот его. — Она указала на Ричарда.

Не только ее эта позиция достала. Но вслух я сказала другое:

— Не думаю, что от твоей ссоры с Ричардом мне будет лучше.

— Извини. — Но на Ричарда она посмотрела очень враждебно. — Только он как все мужики — думает, что, если он тебе всего лишь сделал ребенка, всего лишь на тебе женился, так ты уже милая карманная женщина.

— Я так не думаю, — сказал Ричард.

— Да?

— Да.

— А зачем же тогда предложение?

— Должен же я сделать предложение женщине, если она от меня беременна?

Клодия кивнула:

— А насчет того, чтобы Анита перестала быть федеральным маршалом или ликвидатором вампиров?

— Мне кажется, что жизнь, которую она ведет сейчас, не та, которая была бы хороша для ребенка.

— Да, — ответила я. — Не та.

Он обернулся ко мне.

— Вот, и ты со мной согласна.

— Да, конечно, согласна, что моя жизнь с ребенком так получаться не будет. Но другой жизни у меня нет, Ричард. Я такая, как есть. И переделать себя просто потому, что будет ребенок, не могу.

— Можешь, — возразил он. — Если очень захочешь, то сможешь.

— Ты перестанешь преподавать, уйдешь из школы?

Он отвернулся, покачал головой:

— Я люблю эту работу.

— А я люблю работу федерального маршала.

— Но ты ее и ненавидишь.