Пляска смерти. Воспоминания унтерштурмфюрера СС. 1941–1945

Эстония около двадцати лет сохраняла свою независимость, которую СССР признавал. Потом, под предлогом обеспечения безопасности, полчища красных с востока в 1940 г. опять пересекли реку и захватили исконные эстонские и немецкие земли. В августе 1941 г. немецкие солдаты – в который раз! – вернулись и отбросили врага за Нарву – этот североевропейский оборонительный рубеж, защищающий от угрозы с востока, – и продолжали преследовать его почти до стен Ленинграда.

И теперь, после неоднократных наших отходов, с целью сокращения линии фронта (автор имеет в виду разгром немцев в ходе снятия блокады Ленинграда в январе 1944 г. и последующего наступления советских войск в феврале – начале июля. – Ред.), Нарва вновь, как и в прошедшие семь столетий, делалась заставой между Европой и Россией. В блиндажах и траншеях, в дотах и в открытом поле – повсюду представители всех северных государств вновь сражались вместе с эстонскими добровольцами, на этот раз в составе войск ваффен СС – ради спасения Европы, а Нарва и в наше суровое время, как и прежде, стала ключом к Северной Европе. Именно здесь решалась судьба континента, здесь пролегал рубеж, разделявший два противоположных мира.

И это отлично понимали не только мы, но и русские, предпринимавшие атаку за атакой в стремлении овладеть этой грудой битого кирпича и камней и нанести решающий удар по Северной Европе. Город и наш плацдарм беспрерывно подвергались бомбардировкам с воздуха. Практиковались внезапные мощные артиллерийские залпы по нашим передовым позициям с намерением подорвать боевой дух оборонявшихся. Советские танки неоднократно пробовали прорваться к сильно укрепленному берегу. Все напрасно. Солдаты, чьи предки бились вместе с ливонскими рыцарями (Ливонский орден – отделение Тевтонского ордена; распался под ударами русских войск в 1561 г. – Ред.), которые ранее побеждали (а чаще были биты. – Ред.) под знаменами датчан, отражали атаки русских полчищ и удерживали Нарвский плацдарм, возвышавшийся, как скала, среди бушующих волн и вынуждавший Кремль отложить свои грандиозные планы перекраивания Балтийского региона.

Боевой клич эстонцев («Из развалин произрастает возмездие!»), сражавшихся за родную землю в рядах 20-й дивизии ваффен СС, вскоре стал паролем всего Нарвского фронта. И кремлевским руководителям нечего было и надеяться сломить этих людей. (На самом деле после короткой передышки 24 июля наши войска начали Нарвскую операцию, и к 30 июля немцы и их ведомые, разбитые, отползли на 20 километров к западу. – Ред.)

Вместе с эстонцами, голландцами, норвежцами, фламандцами и датчанами в боях участвовали и немецкие поселенцы из Юго-Восточной Европы, потомки германских переселенцев, заселивших плодородные земли Баната и Бачки, леса и альпийские луга Трансильвании. И теперь на далеком севере они защищали свои семьи, домашние очаги и земли. Все эти люди, пришедшие сюда с юго-востока, запада и севера Европы, были связаны узами теснейшей дружбы – узами совместных переживаний, опасностей и жестоких схваток с врагом.

Русские снаряды не всегда накрывали цель, и шпиль городской ратуши, так напоминавший силуэты Амстердама и Харлема, несмотря на все старания неприятельских канониров, продолжал гордо возвышаться над пробитыми во многих местах крышами.

– Теперь уже не имеет значения, попадут ли они или нет… Нарва все равно мертвый город, – сказала пожилая женщина, прачка, по-матерински опекавшая солдат нашей роты.

Немецкая церковь была основательно повреждена, и лишь массивные угловые контрфорсы, по-прежнему сверкая ослепительной белизной, напоминали о былой красоте здания, возведенного трудолюбивыми руками в XVII в. в стиле барокко. В руинах лежала и старая биржа, где мужество и упорство моряков, крестьян и солдат воплощалось в звонкую золотую монету. От старого здания аптеки сохранилась только фасадная стена, стоявшая наподобие театральной декорации. Там и сям среди обломков зданий можно было увидеть изящные калитки старинной работы – разительный контраст с грудами развалин вокруг. Надписи с датами, охватывающими четыре столетия, – свидетельства былого богатства старой крепости на реке Нарве.