Пляски бесов

Одна только маленькая деталь неприятно портила картину – на перекладине, огораживающей колокольню, сидел ворон и, развернувшись боком, смотрел на Луку. Замахнулся Лука на птицу, желая прогнать ее. Но ворон остался сидеть на месте. Замахнулся Лука в другой и гукнул вдобавок. Не сдвинулся ворон с места, только голову еще ниже опустил и так продолжил смотреть на Луку. Попятился Лука. Такие мысли у него в голове кружили: вороны – птицы нечистые, падаль они едят. Но Дева не попустит нечисть подле себя! Так, раздираясь сомнениями, Лука принялся осенять себя крестами. А тут подоспел и отец Ростислав. Тот так спешил на звон в церковь, что позабыл придерживать полы своей рясы, и те собрали немало сырой грязи.

– Это что такое? – обратился он к Луке. – Кто звонил?

– Никого нет, – развел руками Лука. – То чудо! – проговорил он, внезапно склоняясь в своих сомнениях к одному.

– Век бы таких чудес не видать, – пробормотал отец Ростислав и пошел отпирать церковную дверь.

Однако же Лука догнал его. Сложил руки перед собой и наклонил короткую шею для благословения. Выпростав пальцы из-под длинного рукава, священник наложил на Луку спешный крест, позволил тому поцеловать руку и торопливо удалился в храм. Лука потоптался на месте. Заглянул снова за угол, но на этот раз не обнаружил в колокольне никаких птиц. Впрочем, прошивая тучи, утяжеленные ночным туманом, по небу сейчас носилась черная точка. То и был ворон. Летел он, то описывая круги, а то мечась в стороны так же хаотично, как и тот звон, который только что обрушился на село нестройной какофонией. Клювом он прокалывал тучи, прежде чем внестись в их рваную массу целиком.

Не описать ту красоту, которую можно было наблюдать на небе. Сверху по нему разлилась серо-малиновая полоса, а под ней нависли хмурые тучи, объятые туманом. Были они такими объемными, что могли сойти за отдельные предметы материального мира, и висели они над Волосянкой, представляя взорам мир иной, нездешний, слепленный из неземных материй. И вот когда грянул рассвет, а солнце вылетело из-за горы так резво, словно всю ночь под горой кто-то против воли прижимал его к земле, лучи хлынули в тучи и прошили их, попадая как раз в те прорехи, которые оставил в них ворон. Видали бы вы, что в тот час делалось на небе. Темные тучи по краям обагрились малиновым рассветом, золото солнечных мечей пронизало их, и они задвигались, закружились, уплывая вверх, навстречу пожирающему солнцу. Неподвластна человеческому языку подобная красота. Непонятно и ее предназначение. Какие цели имеет природа, образуя над миром эти эфемерные, столь быстро исчезающие миры? Не для того ль создает она их, чтобы удивить человека? Заставить его поверить в чудо. Особенно накануне Рождества.

Склад ума кума имела практичный. Выслушав рассказ Польки о том, как ворон вылетел из Леськиного окна, и сопоставив этот факт со звоном колоколов, она заявила: мол, ворон тот и звонил.

Полька от удивления так и плюхнулась на стул, стоящий у окна. Падение со склона заставило тетку соблюдать строгие меры предосторожности – дорожкой той она больше не ходила и даже перил моста не касалась. Как знать, не заговорила ли их ведьма? А если так, то сбросит мост с себя Польку, как есть сбросит! В заговор Полька верила почти как в Христа. Да и как ей было не верить, когда ни почивший сельский батюшка, ни пришедший на его место отец Ростислав ни разу не сказали, обращаясь к пастве: колдовство – то человеческая придумка, в ведьм – не верь. Говорили они всегда иное: колдовство – грех, к ведьме – не ходи. Но разве все то, что признается грехом, не признается тем самым и существующим, действующим? Не действовало бы колдовство, так и греха такого бы не было. К чести Польки следует заметить: ни разу ее нога не ступала в сторону Леськиного дома. Одно это в немалой степени давало ей право считать себя доброй христианкой. Но в тот день, слушая куму, Полька никак не могла совместить в своей увитой косой голове две разности: колокол – имущество церковное, ворон – ведьмино. Стало быть, как да почему Господь Бог попустил соприкоснуться им в церковном пространстве? И где это видано, чтобы вороны делали работу звонарей?

– Рассказывали мне еще в детстве, – перебила ее мысли кума. – Вороны садятся на колокола. Малые колокола оттого звенят.

– Так ведь не малые колокола в нашей церкви. Наши тяжелые, большие.

– Так и ворон был не простой, – прошептала кума.

Полька охнула, прикрыв ладонью рот.

– То-то, – подвела черту кума.

– Тогда колдовство, не чудо, – пролепетала Полька.

– Тогда не чудо, колдовство, – подтвердила кума.