Пляжная музыка

Дети снова почувствовали себя ненужными и никчемными. Из тюрьмы их перевезли в управление округа, а затем в сопровождении окружного судьи отправили на поезде в Чарлстон, и там, в католическом сиротском приюте Святой Урсулы, судья передал их с рук на руки устрашающего вида женщине в черном платье с капюшоном. На тихой тенистой улице дети попали в причудливый мир золотых потиров, ладана и бормочащих по-латыни священников в роскошных сутанах. Впрочем, католицизм Люси и Джуд приняли совершенно спокойно, поскольку в своей жизни ни разу не видели живого католика и слыхом не слыхивали об этой конфессии. Сначала их поразили необычные обряды. Однако Люси все же пугали фигуры Иисуса и святых, стоявшие в нишах и по углам церкви, и ей казалось, что от их всевидящих осуждающих взглядов невозможно укрыться. Монахини и священники походили на пришельцев из другого мира, были одеты совсем не так, как остальное человечество, и скорее напоминали гипсовые статуи, которым и молились, держа в сложенных руках черные камни, нанизанные на нитку.

Джуд сразу же расцвел в тепличной обстановке в окружении добросердечных монахинь. Ему понравились их строгость и любовь к порядку. Молчание мальчика они восприняли как признак святости и благочестия и стали отличать его с самого первого дня. Одна монахиня, сестра Джон Аппассионата, проявила к мальчику особый интерес, и благодаря ее неусыпным заботам он снова обрел голос. Она научила его азбуке, и скоро он освоил учебники для первого класса и решал арифметические задачи. Джуд был сообразительным ребенком и схватывал все на лету.

В отличие от Джуда у Люси складывалось все не слишком удачно. Успев привыкнуть к нежной заботе Лотус, Люси не чувствовала себя в приюте Святой Урсулы желанной гостьей. Сестра, отвечающая за женский дортуар, была суровой женщиной с поджатым ртом и прямой спиной, и она беспощадно подавляла любые признаки лености или чрезмерной живости у всех шестнадцати вверенных ей девочек. Мир за стенами монастыря пугал ее, и она с удовольствием передавала этот страх воспитанницам. Она учила их ненавидеть свое тело, потому что все они совершили страшный грех, родившись женщинами. Даже в Библии можно было найти доказательство того, что Господь ненавидел женщин, поскольку создал их из бесполезного ребра Адама и заставил подчиняться мужчинам. Менструальный цикл служил еще одним доказательством того, что женщина от природы порочна и нечиста. Даже собственная принадлежность к женскому полу не радовала сестру Бернадину.

Итак, город Чарлстон, эта грязная оранжерея с буйно растущими папоротниками и ложными постулатами, стал спасательной лодкой для двух маленьких бродяжек, родившихся под несчастливой звездой на безжалостном Юге. Чарлстон ломал судьбы своих беднейших жителей так же, как и горы, но изо всех сил старался замаскировать все проявления зла.

В Чарлстоне Джуду первый раз в жизни повезло, а вот Люси — в очередной раз нет. Здесь их жизни разделились, и они на долгие годы потеряли связь друг с другом. Джуд расцветал под нежными взорами монахинь и священников, которые светились от его доброты, ставшей с годами прямо-таки неземной. В приюте Святой Урсулы он был взлелеян католическими обрядами. Он удалился в страну молитв, обретя в этом свое призвание. Месса таила для него неизъяснимые богатства как в ее молчании, так и в ее языке, и торжественность службы способствовала укреплению его духа. Под умелым руководством Джон Аппассионаты Джуд пришел к тому, чтобы вместе с сестрой креститься в католическом соборе и войти в лоно Римско-католической церкви. Битая жизнью и циничная, Люси сообразила, что это не лишено смысла, и заучила наизусть ответы на тексты катехизиса, которые читали в классе другие девочки. К этому времени монахини уже поняли, что Люси не умеет ни читать, ни писать, и сестра Бернадина, не стесняясь, называла ее умственно отсталой. Это выражение намертво прилипло к девочке, и ее просто перестали замечать.

Вскоре она сбежала из приюта. Она знала, что такое побег, но сейчас впервые совершила его в одиночку да еще в большом городе. Люси было тринадцать, когда она перешла через Ист-Бэй-стрит и направилась в сторону доков. Ей приходилось познавать жизнь прямо на ходу, и очень скоро она поняла, что для молоденькой девушки нет в мире ничего более опасного, чем пытаться прожить в одиночестве в этой скорбной части города. Какой-то мужчина купил Люси билет на поезд до Атланты, где она влачила жалкое существование, пока в ее жизнь не вошел мой отец. Вот что предшествовало самому удачному дню в жизни моей матери.

Глава двадцать восьмая