Пляжная музыка

— Ты не можешь через пять лет вот так просто взять и как ни в чем не бывало вернуться в семью.

— Нет, могу. Я американец и свободный человек и родился в демократическом обществе, и в мире нет такого чертова закона, который гласил бы, что я должен водиться со своей долбаной семейкой.

— Существуют еще и законы приличия, — заметил Даллас, пока мы стояли в ожидании багажа. — Тебе следовало бы привезти Ли. Мы должны с ней познакомиться. Она имеет право узнать других членов своей семьи.

— Ли понятия не имеет, что значит слово «семья», — возразил я. — Конечно, в будущем это может ей навредить. Но может и сделать самым здоровым человеком на свете.

— Ты же не хочешь сделать из нее ребенка, выращенного в пробирке, — бросил Даллас.

— А что предпочел бы ты: чтобы тебя вырастили в пробирке или воспитали такие родители, как наши дорогие папаша и мамаша?

— Ваша честь, он вызывает свидетеля, — произнес Даллас, обращаясь к воображаемому судье.

— Даллас, а как ты воспитываешь своих мальчиков? — поинтересовался я.

— Советую им, что единственная вещь, которой они должны остерегаться… это все. Опасаться всего. Прятать голову и прикрывать задницу, всегда держать при себе фонарик и сухие спички.

— Макколлы, — рассмеялся я. — Ты растишь из них Макколлов.

— Нет, просто учу их всегда быть настороже. Ты до сих пор не спросил, как там мама.

— Как там мама?

— Сегодня хуже.

— В какой она больнице?

— Она настояла на уотерфордской.

— Ты что, не отправил ее в Чарлстон или Саванну?! Поместил в занюханную уотерфордскую больницу?! Почему было просто не приставить ей к виску пистолет и не вышибить мозги? Даллас, у нее лейкемия, а ты отправил ее в больницу Уотерфорда, где только и умеют, что лечить от похмелья, волдырей и простуды! А ты сам лег бы в эту сраную больницу, если б у тебя была лейкемия?

— Черт, конечно нет, — признался Даллас. — Но мама настояла на Уотерфорде. В город приехало полно новых дарований. У нас даже есть собственный хирург.

— Наша мать — подопытный кролик! — возмутился я. — Ее убьет собственная глупость. Серьезные болезни требуют серьезных врачей, а серьезные врачи едут в серьезные города, чтобы зарабатывать серьезные деньги. Врачи-неудачники едут в города для неудачников, совсем как дерьмо плывет по течению… А вот и мой багаж.

— Я что, должен выслушивать от тебя упреки из-за халатного отношения к матери, о которой ты пять лет и слышать не желал? — спросил он. — Кстати, телеграмма Дюпри не встретила особого энтузиазма.

— Лучше бы он не посылал мне эту телеграмму, — огрызнулся я и, взяв с багажного транспортера свою сумку, вслед за толпой пошел к парковке.

— Можешь считать нас старомодными, — сказал Даллас, подхватывая мой чемодан, — но нас учили, что следует телеграфировать сыну, если умирающая мать об этом просит.

— Могли бы сделать это и после ее смерти.

— Мама сильно изменилась за последние пять лет. Жаль, что тебе не пришлось увидеть эти изменения. Ей повезло с новым мужем.

— Я что, и с новым мужем должен знакомиться? — поинтересовался я.

Мысль еще об одной эмоциональной нагрузке казалась мне невыносимой. Я совершенно забыл, что мне придется впервые встретиться с новым отчимом.

— Я еще с собственным отцом толком не разобрался, — запротестовал я. — Не вижу причины мутить воду и пытаться завязать отношения с человеком, совершившим одно-единственное преступление.

— Какое преступление совершил бедный Джим Питтс?

— Он женился на женщине, разрушившей мою жизнь и не давшей мне ни одной счастливой минуты.

— Она была еще новичком в этом деле, когда растила тебя, — рассмеялся Даллас. — Только начала. Зато младшенькие в полной мере ощутили на себе ее расцветший гений.

— Мне повезло, — заметил я. — Забавно получается. Я всю жизнь на нее злился и в то же время даже сейчас ее обожаю. Мне невыносима сама мысль о ее страданиях.

— Она парадоксальная женщина, — кивнул Даллас. — Хотя это последнее, чего ожидаешь от матери.

— А как твоя адвокатская практика?

— От клиентов просто отбою нет. Ко мне даже в очередь записываются. Пришлось нанять вооруженную охрану для сдерживания толпы желающих.

— Похоже, ваша с отцом совместная практика не слишком-то процветает, — хмыкнул я.

— Люди в маленьких городах предпочитают, чтобы их юрист был трезв во время составления завещания или оформления прав собственности, — сказал Даллас. — На прошлой неделе, когда мы оформляли вклад в банк, отец разлегся прямо на столе в офисе.

— А разве ты не говорил мне, что он завязал? — заметил я.

— Его печень, должно быть, выглядит как перегонный аппарат. Это увлечение не слишком-то хорошо сказалось на его практике.

— Ты до сих пор считаешь меня героем и божеством, спустившимся на грешную землю? — спросил я. — Как это было в детстве?

— Джек, я скучал по тебе, — признался Даллас. — Я нелегко схожусь с людьми. Мы братья, так что выбирать не приходится. К семье я отношусь серьезно. Это все, что у меня есть.

— Я должен был излечиться, Даллас, — вздохнул я. — У меня не слишком-то хорошо получилось, но все произошло совершенно естественно. Похоже, я правильно сделал, уехав в Рим.