Пляжное чтение

Гас вздохнул и наклонился вперед, положив руки на стол. Его колено задело мое под столом, но ни один из нас не отодвинулся, и весь жар в моем теле, казалось, сосредоточился там.

– Об имени Август, – сказал он. – Единственным человеком, называвшим меня так, был мой отец. Это имя обычно произносилось с неодобрением, а иногда он кричал от ярости.

Мой желудок скрутило, а во рту появился кислый привкус, когда я попыталась что-то ответить. Мне невольно пришла в голову мысль поискать его личный след в чужой истории, которую он собирал по кусочкам в течение нескольких дней. Его мать оставалась с отцом, чего бы это ни стоило, и отчасти это привело к тому, что ее сын научился ненавидеть свое собственное имя.

Взгляд Гаса оторвался от меню. Он выглядел спокойным и серьезным, но это был опытный и закрытый взгляд, слишком далекий от той манящей открытости, которая иногда появлялась на его лице, когда он глубоко задумывался, пытаясь понять какую-то новую информацию.

– Прости, – беспомощно пробормотала я. – Твой отец был негодяем.

У Гаса перехватило дыхание от смеха:

– Почему люди всегда так говорят? Тебе не нужно извиняться. Это в прошлом. Я сказал тебе об этом не для того, чтобы ты пожалела меня.

– Ну, ты сказал мне, потому что я спросила. Так что, по крайней мере, позволь мне хотя бы извиниться.

Он пожал плечами:

– Все нормально.

– Гас? – спросила я.

Он снова посмотрел мне в глаза. Это было похоже на теплый прилив, окативший меня с ног до головы. Выражение его лица меж тем сменилось откровенным любопытством.

– А какой была ты? – спросил он.

– Что?

– Ты достаточно знаешь о моем детстве. Теперь я хочу узнать о малышке Январии.

– О боже, – вздохнула я. – Там было так много всего.

От его смеха задрожал стол и мои внутренности начали шипеть, как шампанское.

– Дай угадаю. Ты была шумная, рано созревшая. Комната, полная книг, организованная таким образом, что найти что-либо могла только ты. Твое общение было замкнуто на семье и паре близких друзей, с которыми ты, вероятно, все еще регулярно общаешься. Но также ты общалась со случайными знакомыми, следя за событиями их жизни. Ты была тайным суперотличником, который должен быть лучшим в чем-то, даже если никто другой об этом не знает. Да, и склонна к жонглированию или чечетке, словом, к какой-то ерунде, чтобы только привлечь внимание.

– Ух ты, – сказала я немного ошеломленно. – Ты не только пригвоздил, но и зажарил меня. Уроки чечетки были маминой идеей. А мне просто нравились туфли. Во всяком случае, ты пропустил, что одно время моим кумиром была Шинед О’Коннор[38], потому что я думала, что это делает меня интересной.

Он рассмеялся и покачал головой:

– Держу пари, ты была очаровательным маленьким фриком.

– Да, я была фриком, – сказала я. – Думаю, что любой единственный ребенок в семье становится таким. Мои родители относились ко мне как к живому телевизору. Как будто я просто была веселым, интересным ребенком-вундеркиндом. Я серьезно провела большую часть своей детской жизни, непонятно почему уверенная в себе и в своем будущем.

Я действительно знала одно – что бы ни случилось, мой дом всегда будет безопасным местом, где мы все трое принадлежим друг другу. В груди у меня снова вспыхнуло жжение. Подняв голову, я встретилась с Гасом взглядом и вспомнила, где нахожусь и с кем разговариваю. Я почти ожидала, что он опять начнет злорадствовать. Еще бы, ясноглазую неопытную писательницу со всеми ее счастливыми концовками наконец-то сожрали, а ее розовые очки растерли в пыль.

– Есть вещи и похуже, чем бредовая уверенность в себе, – неожиданно сказал он.

Я смотрела в его темные сосредоточенные глаза и расслабленный, кривящийся рот. Этот взгляд был полон искренности. Я была более чем уверена, что не одна я изменилась после колледжа, и не знала, что сказать этому новому Гасу Эверетту.

В какой-то момент на столе, словно по волшебству, появились замороженные синие коктейли. Я прочистила горло и подняла бокал:

– За Дэйва.

– За Дэйва, – согласился Гас, чокаясь своей пластиковой тарой с моей.

– Самое большое разочарование этого вечера, – сказала я, – заключается в том, что в реальности коктейль не предусматривает наличие этих милых бумажных зонтиков.

– Вот видишь, – заметил Гас, – из-за такой ерунды кто-то не может поверить в счастливый конец. В жизни ты никогда не получишь бумажные зонтики, которые тебе обещали.

– Гас, если ты хочешь видеть бумажные зонтики, то должен сам позаботиться о том, чтобы иметь их в своем распоряжении, – ответила я, делая акцент на слова «ты» и «сам».

– Ганди был мудрым человеком.

– Вообще-то я цитировала свою любимую поэтессу, Джуэл[39].