Пляжный клуб

Их поженил мировой судья на пляже Мадакета в ноябре сорок первого года, за месяц до того, как на Пёрл-Харбор упали бомбы. Три года спустя, когда Макс вернулся с войны, они обвенчались в церкви, но к тому времени Лейси была слишком стара – тридцать четыре! – чтобы рожать детей.

Летом чета прочно обосновывалась в Нантакете. Они вступили в «Пляжный клуб», яхт-клуб и гольф-клуб «Санкати», а Лейси открыла шляпный магазинчик на Мейнстрит, который назывался попросту «У Лейси». Купили домик на Клифф-роуд и жили то в нем, то в бостонском особняке на Бикон-Хилл. Сорок пять лет они были женаты и, отходя ко сну, каждую ночь держались за руки. Лейси держала руку Макса четырнадцатого февраля восемьдесят шестого года, в ту ночь, когда он умер. Она не считала себя сентиментальной женщиной, но в День святого Валентина разбилось ее сердце.

Ей казалось, что ее жизнь поделена на отрезки: до Макса, с Максом и после Макса. После Макса она продала домик на Клифф-роуд и особняк в Бостоне. В Бостоне Лейси сняла квартиру и попросила Большого Билла Эллиотта выделить ей постоянный номер в отеле.

– И помните, – сказала она, – я поселилась здесь гораздо раньше вас.

Большой Билл ничего не забывал. Он выделил Лейси собственный коттедж, позади отеля. Вид оттуда открывался не ахти, окна выходили на прачечную и на дальний край парковки, зато имелись три спальни, и – что самое главное – здесь Лейси Гарднер была полной и безраздельной хозяйкой. В своем завещании Билл-старший оставлял этот коттедж ей, с правом передать после своей смерти кому она пожелает.

Впрочем, пока она не собиралась умирать. Даже наоборот. Живости в ней было достаточно, чтобы съехать с парома за рулем новенького «Бьюика». Для Лейси это был неизменно волнующий миг. Лихо скатить с трапа и почувствовать под колесами твердь Пароходной верфи. От пристани «Пляжный клуб» отделял ровно километр.

Въехав на парковку перед отелем, она увидела Мака. Тот стоял на крохотной террасе перед ее коттеджем и ждал со своей фирменной улыбкой – той самой, с фотографии, что провисела на ее холодильнике целую зиму. В первое лето, когда Мак только начинал работать в «Пляжном клубе», он постучался к ней в дверь, чтобы познакомиться. Как раз в то лето умер Максимилиан. Когда паренек произнес: «Здравствуйте, я – Мак», Лейси чуть не упала. Потому что ей почудилось, будто он произнес: «Здравствуйте, я – Макс». Как будто муж решил вернуться к ней в облике этого паренька. Она, конечно, была реалисткой, тем не менее, в глубине души верила в божественное провидение, что каким-то чудом Максимилиан направил к ней своего посланца.

В радостном порыве Лейси дала сигнал, опустила стекло, и они с Маком очутились лицом к лицу. Он чмокнул ее в щечку и просунул голову в окно.

– Привет, – сказал он. – Милости просим.

По ее щекам покатились слезы, и она замахала на Мака руками, чтобы тот не смотрел. Вырулила на свое парковочное место и глубоко вздохнула. Мак открыл дверь и подал ей руку:

– Лейси, ты превосходно выглядишь. Даже помолодела. Точно тебе говорю!

– Чушь, – буркнула она и все же, обхватив руками лицо Мака, поцеловала его за такие слова. По правде говоря, она и впрямь была бодра как никогда. – Восемьдесят восемь, а все бегаю.

– У тебя новая машина? – поинтересовался Мак, доставая из багажника чемоданы.

Лейси кивнула:

– В банке не хотели давать ссуду. А я сказала, что выплачу все за два года, и эти болваны купились. Так что к девяноста годам я рассчитаюсь с долгами.

Мак засмеялся и пошел вместе с Лейси в сторону дома.

– У нас новая сотрудница на стойке администратора и новый коридорный – такой обаяшка! Ох, Лейси, берегись. Он нацелился на Калифорнию.

– Не хочешь ли ты сказать, что где-то вновь бушует золотая лихорадка? Когда проживешь столько же, сколько я, начинает казаться, что жизнь потекла по второму кругу.

– Ванс ездил в Таиланд и обрился налысо. Предупреждаю на тот случай, чтобы ты не наговорила лишнего. Он такой ранимый.

– О боже, ну конечно, – кивнула Лейси.

– У Билла с Терезой все нормально, – продолжил Мак. – Сесили поступила в Виргинский университет и влюбилась в какого-то бразильца. Так что почем знать, – добавил Мак, распахивая дверь.

– Ну, вот мы и дома, – проговорила Лейси.

Сразу почудился знакомый запах – смесь средства для уборки кухни и ароматизированной пудры с тальком. Лейси отложила свою дамскую сумочку и осмотрелась. На кухонных полках – английский фарфор, на стенах – цветные репродукции. Над кожаным диваном с небрежным изяществом накренилась вывеска шляпного магазина, словно возвещая прибытие хозяйки: «У Лейси».

– Налей что-нибудь выпить. Ой, подожди, я забыла. У меня в багажнике целый ящик «Дьюарс».

– Я мигом. – Мак сорвался с места.

Лейси прошла по коридору в спальню. Коснулась наволочки, отглаженной и белой. Ее не покидала смутная тревога. «Может статься, на этой постели я и умру». Нет, она ясно понимала, что умрут все без исключения; просто ее шансы были несколько выше.

Мак смешал виски с водой, налил себе кока-колы. Лейси удобно устроилась в кресле.

– Как здесь чудесно, – вздохнула она.