Пляжный ресторанчик

— Сима не стала к ней подходить, — продолжал Джо, — но все и так очевидно. Новое кольцо на безымянном пальце левой руки. С бриллиантом, как уверяет Сима.

— Помолвка, ясное дело, — уверенно кивнула Брэнди.

— Но к-как же так? За-зачем? — проговорила я, заикаясь. — Почему он так поступил со мной?

Джо сгреб меня в охапку и прижал к себе. Он держал меня так, пока я не заколотила кулаками по его накладной груди в толстом бюстгальтере.

— Зачем? Зачем? — кричала я. — Как он мог?

— Лиззи, что толку теперь убиваться? — резонно заметила Брэнди.

— Да не может он на ней жениться! Этого нельзя допустить! Он любит меня, меня!!!

— Плюнь на него, — сказал Джо. — Теперь уже ничего не поделаешь.

— Я хочу умереть. Я покончу с собой, — решительно заявила я. — Моя жизнь больше не имеет смысла.

Брэнди внимательно посмотрела на меня. Наверное, она уже тогда знала, как мне будет стыдно за эти слова, когда я приду в себя и вспомню эту ужасную и нелепую сцену, которую сама устроила в палате больной подруги накануне операции.

— Давай-ка выйдем на воздух, — предложил мне Джо.

Он заботливо накинул свой пиджак на мои подрагивающие плечи и вывел из палаты. В коридоре нам навстречу попался Скотт Уолкер, который как раз совершал обход пациентов.

— Лиззи? — обратился он ко мне, но Джо легонько подтолкнул меня, и мы пролетели мимо, словно подозреваемые, выпущенные на свободу из зала суда.

— Все в порядке, — бросил Джо на ходу, — мы просто идем в сад подышать воздухом.

Мы вышли из здания и присели на скамеечку. Перед нами был сад из кактусов. Его создавали те же люди, которые занимались дизайном великолепных садов музея Поля Гетти. Кактусовый сад — строгий, с видом на Тихий океан — был задуман как самое живописное место в клинике, которое должно поднимать настроение пациентов. Но для того чтобы поднять настроение мне, не хватило бы мощи даже всех четырех двигателей семьсот сорок седьмого «боинга».

Джо просидел со мной полчаса, не сказав ни слова. Что тут можно было сказать? Я думаю, ему было даже досадно, что он вынужден сидеть тут со мной, в то время как Брэнди осталась в палате одна; а ведь завтра утром она будет первым пациентом, которого отправят на операцию. В конце концов он пошел к ней. Я осталась в саду. Но долго сидеть одной мне не пришлось.

— Прекрасный вид, не правда ли? — раздался рядом голос доктора Скотта.

— Да? — Я наконец впервые за все это время подняла голову и посмотрела перед собой мокрыми от слез глазами.

— Смотрите, смотрите, там, на горизонте! Мне кажется, там русалочка!

— Что? — Я шмыгнула носом и прищурилась, вглядываясь вдаль. Разумеется, он пошутил.

— Вы потеряли много жидкости. Хотите, я поставлю вам капельницу, которая восстановит водный баланс в организме?

— Все нормально, — сказала я. — Разве у вас сейчас не обход?

— У меня серьезная пациентка в палате шестьдесят семь. Она находится в состоянии крайнего возбуждения, что очень вредно, и не успокоится, пока я не принесу утешительные новости о ее подруге. Кто умер? — спросил Скотт. — Не Эльспет ли?

— Человек, которого я люблю, женится.

— На вас, надеюсь?

— Я говорю не об Эрике.

— А… Вот как…

— Он женится на другой, бросил меня ради нее. Всего лишь безмозглая красотка с пышным бюстом, модель, которая готова стянуть лифчик по первому требованию, которая с ним только потому, что он — перспективный художник. Она водит его за нос, а он собрался на ней жениться. А я… я не знаю, что будет со мной. Я больше никогда не буду счастлива.

— Облом, — констатировал Скотт.

Он протянул мне салфетку.

— Возьмите. Высморкайтесь.

Я послушно высморкалась и отдала ему салфетку.

— Спасибо. Так это тот самый парень, от которого вы сбежали в Лос-Анджелес?

Я кивнула. Странно, что он помнит.

— Сколько это уже длится?

— Четыре месяца и три дня, — я без труда назвала точный срок.

— Не так уж и долго, — сказал доктор Скотт и посмотрел куда-то в сторону. — Знаете, разбитое сердце чем-то похоже на сломанную кость. Внешне кажется, что все уже в порядке, но пройдет еще очень много времени, прежде чем перелом действительно срастется и на больном месте появится нарост.

— Что вы пытаетесь мне объяснить? — спросила я.

— Я и сам толком не знаю, — пожал он плечами. — Просто показалось, что вам нужны поддержка и понимание. Видимо, у меня плохо получается говорить о тонких материях. Давайте лучше просто потанцуем.

— Нет музыки, — сухо сказала я.

— Я спою, только улыбнитесь. Хорошо?

— Скотт, я сейчас как-то…

— И… раз-два-три… раз-два-три… — Он потянул меня за руку и попытался закружить в вальсе вокруг кактусов. Вы так прекрасно танцевали в прошлый раз.

— Извините, — вздохнула я. Я совершенно не могла попасть в ритм. — Сегодня не получается. Не до танцев мне.

Я снова села на скамеечку. Скотт опустился рядом со мной.

— Я все неправильно делаю. Извините, Лиззи.

— Ничего, вы старались меня развеселить.