Пляжный ресторанчик

С нашего со Скоттом места была видна та часть гостиничного холла, где расположились Эрик и миссис Нордофф. Судя по их мимике и жестикуляции, разговор шел бурный. Некоторое время мы со Скоттом непроизвольно смотрели в их сторону. Скотт первым ощутил неловкость. Он сочувственно вздохнул и, обернувшись ко мне, завел разговор о другом.

— Ну и как вам Лос-Анджелес?

— А? — вздрогнув, переспросила я. — Что вы сказали? А, Лос-Анджелес! Здесь здорово. Калифорния — это вообще сказка. Наверное, это говорит о моем дурном вкусе или отсталости, — усмехнулась я. — Кажется, сейчас считается «продвинутым» любить Нью-Йорк?

Скотта это явно развеселило. Он улыбнулся:

— А по-моему, вы абсолютно правы. Здесь, на Западном побережье, действительно здорово. Я и сам перебрался сюда из Нью-Йорка.

— А что, здесь клиника лучше?

— Признаюсь вам, причины, по которым я сделал это, были не столь благородны. Если быть точным, то я попросту сбежал сюда.

— Было от кого?

Вместо ответа Скотт поднял бокал шампанского и сделал большой глоток.

— Можете не отвечать, — сказала я. — Я и сама сбежала. А неплохой отель, да?

— И вид замечательный.

Вид открывался действительно великолепный. Особое очарование ему придавала белоснежная яхта, как раз появившаяся на горизонте.

— Вообще вид из окна — это самое важное в доме, — продолжала я ворковать. — Непринципиально даже, как там внутри, главное — если в окно видно, например, море.

— Согласен. Это помогает почувствовать, что жизнь несоизмеримо больше нас самих, — сказал Скотт. — Пациентам, дела которых совсем плохи, я всегда советую побольше смотреть на море. Это помогает отвлечься от грустных мыслей.

— И понимаешь, как мало значат для мироздания все твои беды и проблемы, — вздохнула я.

— Да. Это мне и нравится. В конце концов, любой из нас не более значим для этого мира, чем, например, вон тот букет. Согласитесь, Лиззи, наши судьбы — это всего лишь едва заметные мазки на огромном полотне жизни, и осознать все величие этого полотна нам просто не дано. Живы мы или умерли — волны не перестанут набегать на берег. Осознание этого дарит свободу.

— Как-то это мрачно…

— А может, потанцуем? — неожиданно спросил Скотт, и его улыбки оказалось достаточно, чтобы я вспомнила — не все в мире так уж плохо.

Оркестр как раз заиграл «Давай забудем обо всем». Эта песня была гимном нашего недолгого романа с Брайаном Кореном, свидетелем на свадьбе Билла и Мэри и вторым по значимости «бывшим» в моей жизни.

Мы со Скоттом вышли на танцплощадку. По правде говоря, я опасалась, что воспоминания нахлынут на меня и я не смогу сдержать эмоций. Но Скотт улыбнулся, и мы легко закружились в ритме мелодии. Все же это было как-то нереально: раньше, услышав эту музыку, я бы разрыдалась, а теперь вот танцую с первым встречным, и мне хорошо, и я не надрываю душу воспоминаниями о том, что было безвозвратно утеряно вместе с Брайаном. Значит, все и правда проходит рано или поздно… Неужели так будет и с песней…

— «Бруксайд», — прошептала я себе под нос.

— Что? — спросил Скотт.

— Да так, случайно вспомнила один ресторанчик, где мы с Эриком были на прошлой неделе, — выкрутилась я.

— Понятно.

— Не обращайте внимания. Танцуем!

Я сосредоточилась на ритме. Еще не хватало сбиться на мелодию «Бруксайда» и наступить Скотту на ногу. Танцевал он, кстати, просто великолепно: был прекрасным партнером и вел легко и непринужденно. Мы грациозно проплывали мимо все новых пар, выходящих на площадку вслед за нами.

— Где вы научились так хорошо танцевать? — спросила я.

— В школе. Нам предлагали на выбор бальные танцы или резьбу по дереву.

— Обожаю танцевать, — призналась я. — Я тоже занималась танцами в колледже и даже выступала на конкурсах.

— Здорово.

— К сожалению, моя танцевальная «карьера» закончилась довольно быстро — мы с партнером переругались.

— Он что, наступил вам на ногу?

— Не наступил, а сломал. Я оказалась в гипсе прямо накануне первого выступления.

— Понятно.

— Ну а после колледжа, сами понимаете, было уже не до фокстрота.

— Насколько я знаю, английские мужчины не очень любят танцевать?

— Вообще-то любят, но не такие танцы.

И тут, вальсируя со Скоттом под песню, которая ассоциировалась у меня с Брайаном, я почему-то вспомнила, как мы танцевали с Ричардом. Точнее, как я прыгала и скакала перед нам на дискотеке, пытаясь вовлечь Ричарда в танец, а он только неловко переминался с ноги на ногу и страдальчески закатывал глаза, моля отпустить его в бар.

Стойкая нелюбовь Ричарда к танцам оказалась для меня неприятным сюрпризом. Но я не позволяла себе делать из этого трагедию. В конце концов, жизнь — не одни только танцы. И все же как приятно, когда тебя ведет в танце красивый мужчина, бережно придерживая за талию, словно ты — хрупкая статуэтка. Ничего более романтичного я и представить себе не могу. Романтичного и эротичного.