Пляжный ресторанчик

— Да абсолютно. Если бы я не переживала из-за того, что мне не стыдно это делать, я вообще бы об этом не задумывалась. А так, сама понимаешь, отголоски католического воспитания…

— Тогда в чем дело? — бросила я беззаботно. — Какие проблемы могут быть у актрисы, которая не смущается сниматься голышом?

Брэнди отсутствующим взглядом уставилась в пространство и только покусывала верхнюю губу. Казалось, она меня не слышит. Я вдруг поняла, что подруга изо всех сил пытается не расплакаться.

— Тебе сказали, что ты плохая актриса? — сделала я еще одну попытку разговорить ее.

— Нет.

— Сказали, что ты уже старовата для этой роли?

— Нет, — отвечала она. — Нет.

Несмотря на то что Брэнди изо всех сил старалась держать себя в руках, у нее по щеке скатилась большая слеза.

— Не в этом дело, — повторила она, закрывая лицо ладонями. — Совсем не в этом.

Брэнди разрыдалась, плечи ее вздрагивали.

Я обняла подругу, погладила по голове, даже поцеловала в макушку. Бесполезно. Она продолжала плакать. Я не знала, что и думать. Все было не так, как обычно. В конце концов, Брэнди не впервые возвращалась с проб, не получив приглашения на роль. Обычно ее расстройство внешне выражалось максимум в том, что, пустив слезу-другую (чтобы только тушь не потекла), она выходила во двор и начинала «бой с тенью», отрабатывая приемы джиу-джитсу на воображаемом режиссере. Продолжалось это до тех пор, пока невидимый обидчик не оказывался поверженным и втоптанным в землю.

Видимо, на этот раз неудача стала последней каплей. Брэнди жила в Лос-Анджелесе уже три года. Конечно, с некоторых пор ей уже не приходилось обитать в машине, но, положа руку на сердце, наша лачуга не сильно выигрывала по сравнению со старым «ниссаном». И хотя Брэнди сказала, что может запросто раздеться перед камерой, прозвучало это как-то неубедительно. По всей видимости, плакала она из-за того, что очередная роль ускользнула от нее к более молодой актрисе.

Дело в том, что Брэнди чаще всего доставались роли девочек-подростков и студенток. В таком амплуа она числилась и в агентстве. Естественно, что рано или поздно это должно было закончиться. Брэнди, видимо, просто осознала, что ее время истекло. В таком возрасте мечтать о начале серьезной актерской карьеры глупо. В общем, Кэмерон Диас может спать спокойно — Брэнди не станет ее конкуренткой. Равно как и конкуренткой Дженнифер Лопес. На пятки Брэнди и другим непробившимся актрисам в возрасте «под тридцать» наступает целый полк охотниц за удачей в возрасте «слегка за двадцать». У них такие же ноги, такая же грудь, такие же волосы — только всё посвежее. А то, что они про «Дюран-Дюран» и слыхом не слыхивали, так что с того?

— Не расстраивайся, — попыталась я утешить Брэнди, — рано или поздно всем нам придется пройти через это. Тебе просто нужно поменять амплуа. Брэнди, у тебя еще все впереди. Поговоришь с агентом, пусть он вызывает тебя на пробы на роли женщин постарше. Характерные роли. Рене Руссо до сорока лет вообще никто не знал. Зато потом… А ты, кстати, даже чем-то похожа на нее.

Брэнди подняла голову и посмотрела на меня. Похоже, мои попытки утешить ее были тщетны.

— Да не в этом дело, — тихо прошептала она. — Я не боюсь состариться, Лиззи. Это хуже, намного хуже, — она глубоко и горько вздохнула. — О боже…

— Что может быть хуже?

Брэнди закрыла глаза, словно в очередной раз вспоминая о чем-то тяжелом, таком, что даже нельзя произнести вслух.

— На пробах мне велели раздеться, а потом ко мне подошел ассистент режиссера и сказал, что у меня с грудью что-то не так.

— Вот скотина! — вздохнула я с облегчением. — Сказал бы спасибо, что у тебя все настоящее, а не из силикона.

— Уж лучше бы из силикона, — процедила Брэнди сквозь зубы. — Тогда, возможно, у меня не было бы рака груди.

— Брэнди, ты преувеличиваешь, — пробовала я урезонить ее, проходя следом за подругой в комнату. Но когда мы вошли, она сняла футболку и показала мне складку на груди, рядом с подмышкой. Складка была похожа на шов или на старый шрам. Тут и мне тоже стало страшно.

— Потрогай, — скорее скомандовала, чем попросила, Брэнди. — Давай. Потрогай и скажи, преувеличиваю я или нет.

Я робко протянула руку и дотронулась до груди Брэнди. Это было легкое прикосновение, и я не почувствовала ничего, кроме острого смущения. Но Брэнди положила свою руку поверх моей, надавила посильнее, и тут, действительно, я, кажется, почувствовала нечто. Оно было похоже на маленький шарик. Крошечный, чуть больше горошины.

— Не надо делать преждевременных выводов, — авторитетно заявила я. В глубине души мне было очень стыдно за огромное облегчение, которое я испытала, когда Брэнди снова надела футболку. — Опухоли разные бывают. В первую очередь надо выяснить, злокачественная она или доброкачественная. Потому что в большинстве случаев опухоли доброкачественные.

— Это с моей-то наследственностью? Да у меня мать умерла от рака груди!