Плюс один

Но я чувствую его горячее дыхание на коже с внутренней стороны бедра, и его руки тянутся и проскальзывают под трусики и хватают меня за ягодицы. Если сейчас же не прекратить…

– Шеймус?

– Что?

– Боюсь, я могла чем-нибудь заразиться.

Он скатывается на бок и садится на кровать рядом со мной:

– От меня?

– Нет. Оттого, что смотрела ночью телевизор и не предохранялась.

Смеется:

– Не поздно ли ты спохватилась?

– Поздно-шмоздно. Вопрос в том – нужно ли?

– Нет. А мне нужно волноваться о том, что через девять месяцев на свет появится маленький сюрприз – полуирландец-полусупермодель?

– Я принимаю таблетки.

Он потягивается, как кот, поворачивается и расцепляет мои пальцы, сжавшие простыню. Берет мою руку, целует то место на запястье, где бьется пульс, и, касаясь губами и зубами, проводит линию до сгиба локтя.

– Но я чувствую себя немного виноватым, – произносит он.

Виноватым? Никола смотрит на меня. А я в постели с парнем, которого знаю каких-то 14 дней, и это он чувствует себя виноватым? О боже! Значит, у него жена. Десять детей. Мои руки сжимаются в кулаки, ногти впиваются в ладони.

– Это почему?

Он сидит на краю кровати. Я отодвигаюсь.

– Обещал накормить тебя ужином в итальянском ресторане. Не вышло. Потом предложил деликатесного перепела из супермаркета, и опять не получилось. Ты так и осталась без ужина. Совсем тебя голодом заморил. – Он на мгновение замолкает. – У меня идея. Как насчет завтрака? Что-нибудь непростительно вредное – бекон, яйца по-бенедиктински, блины, а может, и первое, и второе, и третье? И тогда ты сможешь рассказать мне обо всем, о чем захочешь. Чем переболела в детстве, какая твоя любимая группа и футбольная команда, – да о чем угодно.

Поднимаю глаза и смотрю на потолок. Мне так много дел нужно переделать. Вымыть голову, высушить и расчесать 100 раз, потом одеться. К тому же в субботу утром я хожу за покупками. А еще надо почистить зубы, умыться. Я уже пропустила звонок будильника, но это еще не значит, что весь день насмарку… Ведь можно начать по новой в начале следующего часа.

– То есть… ну если ты свободна, конечно…

– Дело не в этом.

Он берет меня за руки и держит за запястья. Притягивает к себе, и у меня не остается выбора, кроме как взглянуть ему в глаза.

– Грейс, я должен задать тебе важный вопрос. Пожалуйста, не думай, что это шутка. Подумай об этом, подумай хорошенько, прежде чем ответить.

Мои плечи и руки сжимаются.

– Грейс, можно мне взять одну из твоих зубных щеток? Мне бы очень хотелось почистить зубы, и не хочется так скоро от тебя уходить, какие бы дела меня ни ждали.

Я смеюсь.

Притворюсь, что в супермаркете было всего 13.

– Можно.

– Спасибо. Теперь я пойду в туалет. И почищу зубы экземпляром из твоей коллекции. Потом надену вчерашнюю одежду, как бы ужасно это ни звучало, и поведу тебя завтракать, потому что нам нужна еда и нужен кофе. Ну как тебе?

Воздух еще неподвижнее, чем раньше. Новый день. Сегодня я проснулась рядом с кем-то в своей кровати. Вчера нарушила распорядок перед отходом ко сну. Новый день полон возможностей, и у меня полно возможностей. Мы с ним почти не знакомы. Я могла бы стать кем угодно.

– Ну так что скажешь? – повторяет он.

Встать. Пойти в туалет. Почистить зубы новой щеткой. Надеть вчерашнюю одежду. Пойти завтракать.

В его устах это звучит как список.

Резко встаю с кровати, и эта решительность меня пугает. Я стою у кровати. Я встала.

– Нет. – Его брови удивленно ползут вверх. – Нет. У меня нет любимой футбольной команды. Маркс ошибался. Спорт – вот настоящий опиум для народа.

Он улыбается – такой широкой улыбки я еще не видела, – и морщинки вокруг его глаз тоже становятся похожи на улыбки.

– Плохо, Грейс. Очень плохо. Но, может, ты и не виновата. Может, тебе нужно просто показать, как это здорово – бежать по границе поля и забивать крутые голы с края площадки.

Иду на кухню, достаю из пакета две щетки и одну протягиваю ему:

– Футбол? Умоляю. Как он вообще может кому-то нравиться? И почему за 1 гол начисляется именно 6 очков? Меня это просто бесит. С какой стати команда, сборище игроков, подобранных случайно, безо всякой логики, вызывает в людях такой слепой фанатизм?

Сижу в туалете с закрытой дверью, но он продолжает со мной говорить:

– Игроки в команду подбираются не случайно. Совсем не случайно. – Слышу и другие звуки. Он открывает и закрывает дверцы кухонных шкафов. Холодильника. – У тебя есть сок? – Голос звучит как из банки.

Когда я выхожу из туалета, он пьет воду из стакана.

– Нет. Сока нет.

Он пожимает плечами. Я иду в ванную и чищу зубы новенькой зубной щеткой. Надеваю вчерашнюю одежду. Это не так просто сделать, потому что частично она всё еще на мне. Было бы гораздо приятнее взять свежую, хотя бы трусы. Чистая одежда лежит в спальне, в ящиках комода. Но тогда получится, что я не во вчерашней одежде. Быстро снимаю всё, что на мне. Потом надеваю обратно.

Я не причесываюсь, не умываюсь и даже не выпиваю стакана воды.

Выхожу из ванной и вижу Шеймуса. Он стоит у кровати и разглядывает мои счетные палочки.

– Это что, счетные палочки? Как в школе?