Плюс пятнадцать ради успеха (СИ)

Услышав звонок своего мобильного, нервно вздрогнула, а потом расплылась в улыбке — Лариса! А заметив, что сейчас начало седьмого, и значит, я на сегодня свободна, не удержала облегченного вздоха. Подскочив, схватила сумочку и мобильный, и уже потянулась к компьютеру, чтобы выключить, когда заметила в дверях кабинета Леру.

— Извините, — немного стушевалась, вспомнив, что изначально ничего не сказала ей, — я могу быть свободна?

— Да, конечно, — согласилась она, а потом добавила: — Ева, я понимаю, что вам сейчас может быть скучно. Но постараюсь это исправить.

— Увеличив объемы?

— Хорошая мысль, — улыбнулась начальница. — До завтра.

— До завтра.

Выключив компьютер, я поспешно вышла из кабинета — телефон разрывался, но не могла же я говорить с подругой при Лере? Это было бы невежливым. И без того неловко: предложили такой оклад, я, можно сказать, сама напросилась на эту должность, и теперь все видят, что я откровенно скучаю. Как минимум, это неблагодарность. Как максимум — я бы такого сотрудника не держала.

— Ну что ты трезвонишь? — ответив в коридоре на вызов Ларисы, пожурила ее. — Что у тебя там, пожар?

— Ева, хуже! — выпалила она взволнованным голосом. — Ева, я… Ева, я… Ты где вообще?

— Иду к лифтам.

— Поторопись, пожалуйста, потому что я в шоке!

И голос подруги, и ее заявление всерьез встревожили, и я ускорилась. У лифтов уже привычно столкнулась с удивлением других пассажиров, но если у них было время ждать и выбирать, то у меня точно нет. Заняв кабинку свободного лифта, в полном одиночестве спустилась вниз, а выйдя в холле, даже не сразу поняла, что вижу.

Какая-то суета, шум, кто-то кого-то перекрикивает, возле кого-то образовалась толпа, словно звезда раздает автографы. Все суетились, шептались, и было только три островка невозмутимости в этом бедламе: бледная, как полотно, Лариса и два охранника.

— Что случилось? — я поспешила к подруге.

— Вот, — кивнула она в толпу.

В этот момент народ расступился, и я увидела, как двое мужчин в форме врачей скорой помощи заставляют опереться на себя темноволосого мужчину. У него получалось неловко, потому что он стоял на одной ноге, а вторую, обвязанную бинтами, прижимал к себе, словно цапля. Но вот наконец у него все вышло, и компания двинулась к выходу. Едва я успела подумать: и при чем здесь Лариса, если у какого-то мужчины перелом или растяжение, как вдруг бедолага посмотрел в нашу сторону, и я узнала его.

— Корнев… — пробормотала я и перевела взгляд на подругу. — Теперь в шоке я. Ты же уверяла, что ему ничего не грозит…

— Поспешное обещание, — виновато кивнула подруга. — Но я же не знала, что он захочет изобразить бабочку!

— А он сам захотел полетать?

— Ну уж не после моих махов ногами точно, — заявила подруга.

И окончательно отвела от себя подозрения, продемонстрировав босоножки. В целости и сохранности. Со всеми цветками.

— Так что там у вас случилось? — немного придя в себя, уточнила я.

— Были съемки, поначалу все шло нормально: было трудно, но интересно. А потом мне предложили изобразить легкость полета. Мол, и с такой комплекцией, но в хорошем платье можно буквально парить. Концепция мне понравилась, и платье было отличным, но крылья в комплекте не шли, а изображать легкость предлагалось в прыжке на батуте. Я говорила им, что с батутом что-то не то, но… Тут как раз подвязался Корнев. И мы с ним поспорили. Всерьез. Увлеченно. До хрипа. Я ссылалась на здравый смысл, а он… — проводив прощальным взглядом исчезающего в дверях стилиста, Лариса вздохнула. — Он пытался мне доказать, что высоко прыгать на плохо закрепленном батуте — это просто и безопасно.

— И что же теперь?

— Ну… — замялась подруга, а потом озвучила то, о чем я и так догадалась. — Узнаю, в какой он больнице — схожу, навещу. Если он дурачок наивный, не бросать же его в беде?

— Вряд ли его определят на стационар, — усомнилась я. — Скорее всего, сделают рентген, гипс, или что там понадобится, да отпустят домой. Так что проведывать не придется.

— Как? Совсем? А…

Внимательно посмотрев на подругу, с удивлением заметила не присущую ей растерянность. А потом вспомнила, что у меня есть то, что может ее отвлечь и, возможно, даже улучшить настроение, как и мне.

— Вот, — достав из сумочки пакет с пирожками, вручила их подруге и с улыбкой наблюдала, как она принюхивается, рассматривает содержимое, а потом, как бутон, расцветает вновь.

— Спасибо! Это то, что мне надо! Он же… мы целый день ничего не ели… И если его увезут… — Порывисто обняв меня, подруга поспешила на улицу, к еще не отъехавшей скорой помощи, выкрикнув на ходу: — Люблю тебя!

Она красной птицей выскочила из здания. А я наблюдала за ней через огромные окна и видела, как она переговаривается с врачами, что-то отвечает на замечание Корнева, все-таки усаживается в машину неотложки и уезжает.

— А это последнее заявление… — задумчиво протянул Степан. — Это она вам говорила или тому, кого не раз потоптала?

— Конечно мне! — заявила я гордо. — А Корневу еще предстоит постараться, чтобы заслужить такие чувства с ее стороны!

— Хм, — качнул головой мужчина, — а вот это сомнительно…

— Что именно?