Плюшевая засада

И Алиска первой побежала на второй этаж. Ната поднялась следом. В доме и впрямь было тихо. Все спали. Они без проблем прошли мимо комнаты мальчишек, мимо комнат Светланы и Георгия, мимо комнаты Томы, занятой сейчас Алиской, и оказались перед комнатой Антонины. Итак, дверей было пять. И комнат за ними тоже было пять. Шестая комната пряталась за железной дверью, туда им еще предстояло попасть.

И впервые Ната задумалась о том, а где же находилась комната исчезнувшей Елизаветы Николаевны. Тут ее нету. Получается, женщина спала отдельно от своей родни где-то на первом этаже. Почему же заботливая бабушка отсоединилась от своих внуков и внучки, которых она, по уверениям окружающих, просто обожает, только ими одними дышит и вообще жизни своей без них не представляет?

Конечно, возможно, дело в том, что пожилой тучной даме тяжело всякий раз подниматься на второй этаж, и поэтому она предпочла выбрать себе спальню где-нибудь внизу. Но как же тогда быть с Антониной? Она дама ничуть не менее тучная, но живет на втором этаже. Впрочем, Антонина всего лишь подруга хозяйки, приживалка в чужом доме. Она не вправе выбирать, где ей жить. Где поселили, там она и живет. Как говорится, спасибо и на этом.

– Ты что, заснула?

Оклик Алиски вывел Нату из состояния задумчивости.

– О чем думаешь?

– Почему Антонина живет здесь.

Ната никак не думала, что маленькая Алиска сможет ей дать ответ на этот вопрос.

Но та неожиданно произнесла:

– Антонину ее собственные дети выгнали на улицу.

– Это как же?

– Очень просто. Антонина сама виновата. Я слышала, как тетя Света рассказывает это папе. Сперва Антонина переписала на дочерей свой дом. Больше у нее ничего не было, но дом был хороший, доходный, где-то на юге. При доме был огромный сад с плодовыми деревьями и виноградник. Антонина продавала фрукты и жила на эти деньги очень хорошо. Но вот налогов она не платила, на этом и погорела. Выставили ей огромный штраф, угрожали дом отобрать. Вот она его на дочек и переписала. А потом оказалось, что и штрафа никакого не было, и налоговый инспектор был фальшивый. Все это дочери подстроили, чтобы мать запугать. В общем, сделали так, что хозяйками в доме они сделались, по-новому дела повели, виноградник вырубили, сад тоже, на его месте магазин задумали строить. Антонина пробовала возражать, но ей указали на крохотную комнатку на чердаке и сказали, что теперь ее место там. А не хочет – может катиться на все четыре стороны.

– Ничего себе.

– Да уж!

Про себя Ната даже пожалела Антонину. Но вспомнила, что тут к ней совсем другое отношение, и перестала жалеть. Не было бы человеку счастья, да несчастье помогло. Наверное, у себя дома с Антониной так не носились. И завтрак на старинном антикварном фарфоре ей никто в постель не носил. А с другой стороны, лучше жевать кусок хлеба с редиской у себя в родном доме, чем лакомиться пирожными в чужом.

– Что ты опять зависла? – с досадой прошептала Алиска. – Так и утро настанет! А мы еще ключ не раздобыли.

– Ты права. Прости.

Ната осторожно приоткрыла дверь в комнату Антонины. Она очень боялась, что та не спит. Но прямо с порога до нее донеслись оглушающие рулады храпа.

– Какая тут отличная звукоизоляция в комнатах, – изумилась Ната. – Она грохочет, как старый трактор. А в коридоре ничего не слышно.

– Сумочка, – напомнила ей Алиска. – Ищем сумочку. Маленькую, замшевую, мешочком, на длинном ремешке.

И они двинулись вдоль стены, зорко поглядывая по сторонам. К счастью, занавески на окнах у Антонины были кружевные, они пропускали достаточно света от горящих на улице фонарей. Можно было рассмотреть контуры мебели и лежащие на поверхности предметы. Нате показалось, что на стуле лежит что-то неопределенной формы и темное. Но, протянув руку, она обнаружила, что это скомканный шелковый платок.

– Нашла, – услышала она справа от себя возглас Алиски.

Храп затих, словно Антонина прислушивалась к шуму. Ната испуганно замерла. Если Антонина сейчас откроет глаза, то она неизбежно увидит их. И что будет, страшно себе даже представить! Увольнение – это еще самое мягкое, что лично с ней может произойти. Алиска – та ладно. Ей простительно, она маленький ребенок. Что с нее взять? А вот с Натой поступят по всей строгости закона, вызовут полицию, обвинят в попытке воровства или еще чего похуже.

Но, к счастью, сон Антонины оказался крепок. Она лишь на мгновение прервала храп, а затем снова включила мотор своего трактора.

– Порядок. Уходим.