Плюшевая засада

– Этим должны были уже заняться полицейские. Опрос свидетелей и все такое.

– Они ограничились тем, что забрали тело, больше никакой работы не проводилось. Они считают смерть Елизаветы Николаевны самоубийством. Найденное рядом с ней письмо нельзя трактовать как-то иначе.

– Зачем же тогда Валентина Петровича сегодня допрашивали?

– Именно его считают тем, кто довел несчастную женщину, как говорится, до ручки. Его она указывает в письме как главного виновника принятого ею решения.

– Почему? Он был очень внимателен и по-своему заботлив. Да, он не жил с нею, как живет муж со своей женой, не баловал ее своим вниманием, но он старался, чтобы во всем прочем у нее недостатка не ощущалось. Елизавета Николаевна жила в прекрасном доме, у нее всего было вдоволь.

– Тем не менее в своем предсмертном письме Елизавета Николаевна открыто обвиняет своего мужа в том, что это он подтолкнул ее к этому шагу. Вызвал стремление покончить с такой жизнью. Письмо в руках полиции. Если подтвердится его подлинность, то Валентину Петровичу грозят серьезные неприятности. Доведение до самоубийства – это тоже статья Уголовного кодекса, и наказание по ней может быть весьма существенным.

– Адвокаты отмажут. В тюрьму он точно не сядет.

– Я тоже такого мнения, но сил и нервов эта история отнимет у мужчины изрядно. И если будет доказана даже малейшая причастность к смерти жены, ее имущество он унаследовать не сможет.

– Но если есть завещание…

Но Слава перебил ее:

– Так мы едем или нет? Если поедешь со мной, в дороге обо всем поговорим. Если нет, я еду один.

– Едем!

Нате хотелось продолжить увлекательный разговор. К тому же она понимала – Слава прав, в этом доме Ната и так слишком уж засиделась.

И, сев в машину к Славе – а у него оказался вполне приличный корейский внедорожник, – она произнесла:

– Ведь известно, что Елизавета Николаевна написала завещание в пользу мужа.

– Пусть хоть двадцать раз будет написано завещание. Но уголовное деяние, совершенное против наследодателя, начисто лишает наследника возможности вступить в права наследования. Другими словами, если будет доказано, что это муж довел жену до самоубийства, то стать ее наследником он не сможет.

– А кто же тогда будет наследником Елизаветы Николаевны?

– Дети. И я думаю, что любой из них, за исключением бедной Аленушки, может оказаться замешанным в этой мутной истории. Если Валентин Петрович, образно говоря, вылетит из числа наследников, то остальные трое могут наследовать нехилый куш.

– Почему трое? Детей четверо. Светлана, Георгий, Роман и Аленушка.

– Вряд ли последняя сможет сама распоряжаться своей частью состояния матери. Ей потребуется опекун.

– О чем и речь! Кто-то из остальных троих возьмет над ней опекунство и прибавит ее долю к своей. Или вообще все трое станут опекунами сестры, тогда ее долей смогут пользоваться все. В любом случае жизнь бедной Аленушки с такими опекунами вряд ли станет слаще. Родная матушка хоть навещала ее, а эти трое к больной сестре никакого интереса не проявляли. За все время, что прошло с момента исчезновения Елизаветы Николаевны, никто из них даже не удосужился узнать, как там Аленушка. Что она есть, что ее нету. Даже лучше, если ее вовсе не будет, мороки меньше. Сживут они ее со свету, вот и весь сказ.

В ответ Слава напомнил ей, что для начала Аленушку нужно найти.

– А никто из деток Валентина Петровича, похоже, не знает, куда подевалась их сестренка.

– А в «Силикатчике» ее нету?

– Сейчас нет. А была ли Аленушка там, это нам с тобой и предстоит сегодня разузнать. Одно ясно, Елизавета Николаевна никого из трех своих детей в свой план посвящать не стала.

– Знала, что моментально донесут о ее затее своему папаше.

– Елизавета Николаевна за помощью обратилась к своим подругам – Антонине и Анне. С Антониной мы уже имели удовольствие разговаривать, она выглядит совершенно раздавленной свалившимся несчастьем. Да и здоровье у нее слабое.

– Вряд ли она могла оказать существенную поддержку Елизавете Николаевне. А вот Анна Семеновна – дело другое. Она и подвижнее, и моложе.

– Как ты сказала?

– Моложе. Анна Семеновна моложе Антонины.

– Да, тут ты права, – задумчиво произнес Слава. – Елизавета Николаевна и Анна Семеновна – ровесницы. Они вместе учились. Отсюда и дружба. А вот Антонина гораздо старше. Разница в возрасте между ней и Елизаветой почти двадцать лет.

– Ну и что? Бывает, что и разные по возрасту люди умеют находить общий язык.

– Просто я вдруг подумал, что мы совсем не представляем, где эти двое могли познакомиться друг с другом. Ты не знаешь?

– Нет.

– А что вообще тебе известно про эту Антонину?

Ната с готовностью изложила ему историю про двух злых дочерей, выживших родную мать из дома. Слава слушал неожиданно внимательно. Время от времени он задавал уточняющие вопросы.

– А как назывался тот город? А как зовут дочерей? А фамилию Антонины ты знаешь?

Увы, ни на один из этих вопросов Ната не смогла дать вразумительного ответа. Никаких подробностей из жизни Антонины она не знала.