Плюсик в карму

– Раз зелье для открытых ран, значит, подсушивает и стягивает, – констатировала Ольга и отступила подальше. – А у меня волдырь, и нельзя допустить, чтобы он лопнул.

Недоверие к отличному зелью и к его, Раима, мнению раздражало неимоверно, но некоторое здравое зерно в этих рассуждениях было. Действительно, ожог – не колотая рана и не ссадина.

– Тогда собирайтесь, едем к целителю.

– Я планировала сегодня посмотреть раскладку продуктов на…

– А я планировал наконец рвануть в столицу, заказать эти ваши реле! Хватит перечить!

– Но мы еще не завтракали!

– Вот в городе и позавтракаем. Раз такая оказия вышла, то и проблему с одеждой решим. Зовите Павла, Оля.

Глава 25

Под вечер утро наконец-то стало добрым.

 (Одностишие Леонида Либкинда)

Оля стояла на пороге вивария и недоуменно смотрела на то место, где только что был лавэ. Поморгала и заслонила глаза от утреннего по-летнему яркого солнышка. Вот сейчас слепящие блики рассеются, и лавэ вновь станет видимым, помолчит и как ни в чем не бывало одарит ее насмешливой улыбкой. 

Не одарил.

 И даже не проявился. Его не было. Совсем. Интересно, она сможет когда-нибудь привыкнуть к подобным казусам? И вообще, что за манеры?! Кинул непонятное распоряжение и пропал:

– Собирайтесь, Ольга. И поторопитесь. Через полчаса извольте быть у главных ворот. – И сделал шаг в никуда. Только холодом повеяло. Вот так настоящие мужчины оставляют за собой последнее слово – исчезают в подпространстве. 

Бесит!

– Ты чего, тёть Оль? – осторожно спросил племяшик. – Рука болит?

– Угу, Паш, болит. Аж чешется кое-кому по кумполу настучать! – Пашка противненько заржал. Взаимное недопонимание между взрослыми его чрезвычайно веселило. Самому Пашке каким-то непостижимым образом удавалось держаться на одной волне и с тетушкой, и с начальством. Хотя оба они – те еще «нудитаторы-энтузиасты». Ольга передернула плечами, стряхивая раздражение. 

– Сказано собираться, ну дык и пошли. – Парниша слегка недоумевал, что такого сложного потребовал лавэ, раз добрейшая тёть Олечка так осерчала. 

– Так! – провозгласила свой любимый стимулирующий лозунг Ольга. – Ты, – указующий перст больно ткнулся в широкую грудину, – марш переодеваться в приличное. Зайдешь в мою комнату, заберешь в тумбочке кошелку. 

– У меня приличное дома, – кивнул Пашка в сторону караулки.

– Ага. Тогда я за кошелкой, а ты заберешь у моей кровати узел. Там форма, которую тебе давеча подобрали. 

Пашка поморщился. Примерки – это такая нудятина! В наездники, что ли, спецом мелкотравчатых берут? Если по плечам хорошо, то штаны либо коротки, либо спадают. Обратный алгоритм тоже действует. 

Оля рассчитала все, кроме того, что главные ворота оказались значительно дальше от бытовых помещений, чем она помнила. Пришлось нестись как на уходящий поезд, благо, что поутру в этих коридорах обслуге делать нечего и никто не увидит ее свекольно-румяной физиономии. Чем он думал, этот Раим Солдафоныч, когда дедлайн назначал? Часы бы сначала выдал! Внутренний таймер – это, конечно, хорошо, но не всегда доказуемо точно. 

Помощница была зла, как рой ночных шелисс-кровосток. Лавэ услышал и без труда узнал этот уникальный мыслепоток раньше, чем увидел саму Ольгу. А когда увидел – усовестился. Это ж надо было так одичать, чтобы дать женщине на сборы в город так мало времени! Собственно, он дал ровно столько, сколько потребовалось бы ему самому, чтобы сходить ножками до кабинета, нацепить пару артефактов, кинуть в потайной карман несколько крупных монет и дотопать быстрым шагом до ворот. Быстрым шагом тренированного мужчины. Ну или хорошему извозчику доехать от ближайшей стоянки до ворот корпуса. Теперь лавэ настроился ждать подопечных и платить извозчику-буби за дополнительное ожидание, но подопечные приятно удивили. Ольга даже принарядиться успела – освежила свое унылое «форменное» платье шарфом. 

– О! Карета подана! – восхитился Павел. – А ты переживала, тёть Оль! – Догадаться, что Раим Заботович метнулся в город, чтобы нанять коляску, было несложно. Ольга была благодарна – не пилить до лекаря пешкодралусом. Ехать – не идти, не придется подвешивать руку на шарф. Ожог неприятно дернуло. 

– Надеюсь, вы артефакты не забыли? – пробухтел лавэ, желая скрыть, как он доволен расторопностью иномирцев. Пашка свою висюльку и не снимал – нравилось ему так. Ольга победно ухмыльнулась: начальничку не удастся выступить в стиле а-ля «шеф в гневе» – про «мозговую оборонку» она не забыла, смела серьгу в карман. А браслетку она и так не снимала. 

Тарантайка – иначе назвать это сооружение на низеньких колесиках язык не поворачивался – тронулась. Лавэ затребовал у подчиненных серьги-артефакты и сосредоточился, зажав их в кулаке.