Плод чужого воображения

– А вот поговорю и узнаю. Теряюсь в догадках. Я расспросил их всех… Кроме Доктора, Инессы и Полковника, там еще две семейные пары: мастер ПТУ, простой и надежный дядька, его жена Лариса… никакая, и работник налоговой, Степан Ильич, очень «сурьезный», чья жена Любаша, очень милая и душевная. Знаешь, при такой жене невольно думаешь: повезло же чуваку! Еще Адвокат Виктор Романович. Странноватая личность. Очки как щитки, глаз не видно. Говорит рублеными фразами, мало, но бьет в суть. Лицо невыразительное, никакой мимики. Ни мимики, ни жестов. Обо всех можно что-то сказать, а о нем ничего. Пустое место. Сухой, тонкий… как богомол. И хвостик жидких волос на маковке. – Монах помолчал. – Все, кажется. А! Еще молодой человек, бывший ученик Мастера. Тот вообще ушел рано. Они попросили меня заняться поисками убийцы, Инесса нашла сайт – с подачи Доктора, как я понимаю. Ладно, говорю, попробую. Для начала, говорю, опишите мне жертву – навскидку, одной-двумя фразами. Хочу провидеть ее и понять, чем она вас поразила, так как первое впечатление самое верное.

– Что-нибудь выловил?

– Трудно сказать. Хаос. Из-за нее покончил самоубийством студент, роковая любовь… Кстати, Зина подтвердила – задурила парню мозги и бросила. Не любила детей. Оскорбила Инессу. Хотела продать дом. Потребовала, чтобы ученик Мастера пришел и починил… что-то там. Причем в очень грубой форме. Кроме того, грубила супругу. Он не оставался в долгу.

– И что?

– Не знаю. Никто из дачников их раньше не встречал… по их словам. Она же знала Инессу, но та сказала, что не помнит ее. Допускаю, могут быть общие знакомые. Надо бы покопаться…

– Где?

– Я бы начал с мальчика-самоубийцы. Студент нашего политеха, звали Кириллом. Лет двадцать назад. Не помнишь случайно? Как спец по криминальной хронике с феноменальной памятью.

Добродеев нахмурился и покачал головой:

– Не припоминаю. Покопаю в архиве. Но не понимаю… Ты что, думаешь, что кто-то из его родственников через столько лет опомнился и решил отомстить? – Он иронически фыркнул. – Индийское кино отдыхает.

– За всю свою долгую жизнь, Лео, я убедился, что в серьезном расследовании не бывает мелочей. Надо покопать, поверь моему длинному носу.

Нос, надобно заметить, у Монаха был не длинный, а наоборот, слегка картофелиной, очень славянский.

– Не вопрос, Христофорыч, покопаем. Сделаю.

– Добро. И еще. Имя Дэн Рубан тебе ничего не говорит?

– Дэн Рубан? Данька Рубан! Как же! Знаю. Помню. Пару раз выпивали в одной компании. Типичный мачо, избалованный, капризный… Женщины проходу не давали. Баловень судьбы, красавец, при деньгах… Был художником-оформителем, вошел в моду. Все местные рестораторы рвали его на куски, тогда частные точки росли как грибы. Убил свою подругу, сел в тюрьму. Народ валил в суд как в театр, город бурлил. Из тюрьмы он не вышел – его там избили, и он умер. Вот такой финал. А что?

– Денис упомянул его, удивился, что никто не помнит. Сказал, как и ты: весь город прямо бурлил, неужели не помните? Никто так и не вспомнил.

– И что? В городе полно новых людей, каждый день свежая сенсация, кому нужна древняя история. Ты же тоже не помнишь…

Монах покивал, соглашаясь, и сказал после паузы:

– Понимаешь, Лео, всегда интересно покопаться в прошлом и определить момент, когда бабочка села не на ту голову, а судьба вздрогнула и замерла на распутье.

– Бабочка? – с недоумением произнес Добродеев, присматриваясь к Монаху – по его мнению, того иногда заносило. – Какая бабочка?

– Бабочка Брэдбери. Образно. Не так посмотрел, не то сказал, толкнул кого-то в трамвае и – хоп! Вылезло через сто лет, причем боком.

– О чем ты, Христофорыч? – воскликнул Добродеев. – Человечество давно бы загнулось и вымерло, если бы зависело от какой-то бабочки. Ты действительно веришь в это?

– Не так чтобы очень… Но я, например, уверен, что судьба Ирины вздрогнула, когда умер мальчик-студент. А куда свернула в результате – бог весть. В итоге… – Он развел руками. – Ладно, Лео, это спорно. Пока очертим контур расследования, так сказать. Сможешь узнать детали про Дэна Рубана? Что за девушка, как, когда, мотив, всякие паршивые детали…

– Смогу, если надо. Но… – Он пожал плечами. – Я бы надавил на Инессу.

– Надавим, не сомневайся. Не хочется ничего упустить. Поставить птичку и забыть. Все равно больше не за что зацепиться… кроме Инессы. – Он помолчал немного, потом сказал: – Твое здоровье! – и поднял стакан.

– За успех! – ответил Добродеев; они чокнулись и выпили.

– И еще! Ты сказал, что бывал в спа-салоне Ирины… как его? «Баффи»!

– Я там не бывал!

– Неважно. Надо побывать и поговорить с девушками, пока свежо в памяти. Ну, там, что за человек, с кем дружила… включая мужчин, семейная жизнь, привычки, характер, когда ушла в день убийства. Включи обаяние и мотай на ус – я уверен, девушки вывалят тебе всю подноготную начальницы. Народ тебя знает и любит. Можешь взять диктофон.