Плод чужого воображения

– Тут поле для фантазий немереное, Доктор. Мы почти ничего о них не знаем.

– Мы все так образно описали вам эту троицу, что, возможно, какое-то… рациональное зерно? Хоть что-то? Ваш друг журналист сказал, что вы волхв…

Монах пожал плечами.

– Лео у нас шутник.

– Послушайте, Олег, а если Денис ни при чем?

– Зина?

– Зина. Они с Иричкой поссорились, Зина ее толкнула и… вот. То есть все наоборот. Он ей помог, а не она ему.

– Интересный раскладец. – Монах задумался. – Не пляшет! – заявил через минуту.

– Почему?

– Не забывайте про Ларису. Зины уже не было… Даже если он заподозрил, что она что-то знает, он не стал бы ее убивать. Он просто признался бы, что да, помог Зине, пожалел, не устоял перед ее мольбами… Выкрутился бы, одним словом. Ему незачем было убивать Ларису, он же не дурак и не убийца. А вот если он убийца, то было зачем.

Доктор покивал, соглашаясь…

– Вот и получается, что из-за дурацкой нелепости погиб человек… Черт меня дернул остаться в городе! Лариса что-то заметила, спрашивала у Любаши, какая разница между сестрами. Разница! Понимаете? Она заметила фальшь, что-то показалось ей странным в облике Ирички… Любаша не поняла, о какой разнице речь. А речь могла идти о росте, стати, осанке… Даже походке. Иричка носила туфли на каблуках, значит, была повыше. Теперь мы можем добавить сюда шляпу, которая не вязалась с платьем. И все это вместе… Не знаю, Доктор, могу только догадываться. Я не Господь Бог, а всего-навсего маленький скромный волхв. Между прочим, Любаша сказала, что Лариса зачем-то упомянула о своей старшей сестре, которая ее обижала. Правда, Зина была моложе Ирички. Но ведь вы все считали, что старше. Но это опять-таки между прочим, не суть. И еще она сказала, что «это была кара», чего Любаша тоже не поняла. Лариса, по ее словам, любила немного… э-э-э… изобразить себя значимее, чем была, боялась показаться смешной, потому и Петра одергивала. Так что Любаша многие ее словеса пропускала мимо ушей. Как бы там ни было, Лариса все-таки решилась поговорить со мной, а он увидел ее у вас и насторожился…

– Почему? – перебил Доктор. – Она могла зайти ко мне запросто, по-соседски, соль одолжить, к примеру. Он ведь не знал, что мы под вашим руководством начали «народное» расследование…

– Знал. Денис все знал. Любаша навестила соседей, принесла какую-то еду, спросила, не надо ли помочь. И рассказала между прочим про наши посиделки, чем неприятно его поразила и насторожила. Он был в курсе. И если задуматься… Вы представляете себе, Доктор, от каких в сущности нелепых и ничтожных случайностей зависит иногда жизнь человека! Там наткнулся, там подсмотрел, там подслушал… – Монах покачал головой. – А на кону жизнь. Тысячу раз прав налоговик Степан Ильич, человек достойный, умный и осторожный: надо держать рот на замке, глаза и уши закрытыми, а при малейшей опасности паковать чемоданы и сваливать от греха подальше. В Египет или в Турцию. Дольше проживешь. Любаша его очень уважает, серьезный, правильный, при должности. Повезло. И ведь хороша-то как! – Монах вздохнул. – Ладно, теперь к баранам. Итак, Лариса что-то заметила и задумалась. Если бы мы встретились, она осталась бы жива. Тут снова можно было бы о нелепостях и случайностях, но не будем. Денис видел, как она зашла к вам, его дача рядом. Возможно, подслушал, хотя не факт. Последовал за ней на пляж, дождался, пока она войдет в воду и… – Монах скорбно покивал. – Он боится, он нервничает, он мечется, ему всюду мерещатся враги, он боится выдать себя! Он видит страх в ее лице, она смотрит на него с ужасом, и он понимает, что ей все известно! Он подплывает, она заслоняется руками, начинает в панике барахтаться… Допускаю, он заговорил с ней и понял по ее реакции, что она знает! – В голосе Монаха звучала патетика провинциального трагика. Он помолчал немного и сказал уже обычным тоном: – Интересно, что нарыл майор?

– Надо ему сообщить, Олег, о наших… версиях.

– Надо. Сообщим, – не сразу отреагировал Монах. Вид у него сделался несколько отсутствующий, и тем, кто его знал, немедленно стало бы ясно, что мыслями он в другом месте и что-то задумал. Но тех, кто его знал, того же Леши Добродеева, в роще не было, а Доктор еще не научился читать в его лице. Кроме того, он устал, о чем сообщил Монаху…

– Я немного устал, Олег, – сказал он. – Если вы не против…

– Извините, Владимир Семенович, увлекся. Здесь нам ловить больше нечего. Мавры могут уходить.

Он достал из сумки большой полиэтиленовый пакет, аккуратно сложил туда платье, сумочку и шляпу и протянул Доктору руку, помогая подняться.

Глава 28 Опасное и дурацкое предприятие

Когда они добрались домой, Монах усадил Доктора в кресло, сказал:

– Я на минуточку, Владимир Семенович, отдыхайте! – спрятал в сенях пластиковую сумку с вещдоками и исчез.