Плод чужого воображения

– Нет, из другого мира! Потустороннего или параллельного. Доктор, неужели вы за всю вашу жизнь… Клиническая смерть, например? Что-нибудь необъяснимое и паранормальное? А?

Доктор отвечает не сразу. Думает.

– Как соотносятся пришельцы из другого мира и клиническая смерть? – говорит наконец.

– Я имела в виду, когда люди возвращаются после клинической смерти. Кто пережил, говорят, что видели ослепительный свет и туннель, как будто вход куда-то. В смысле, все видят одно и то же, это как?

– Не хочу вас разочаровывать, – говорит Доктор, – но это говорит лишь о том, что умирание отдельных участков мозга вызывает определенные видения. Физиология – и ничего более.

– Как прозаично, – отвечает Инесса. – И все-таки должно быть что-то, не может не быть! Так просто взять и исчезнуть… Не верю! Есть другой мир, есть лазейки, есть способы общения…

– Верю, не верю, – говорит Доктор. – Вера помогает жить, всем известно. Выжить. Завидую.

– Вы, мужчины, все циники, – говорит Инесса печально.

– Не все, – говорит Полковник. – Я, например, материалист.

Она глянула на него, но промолчала. Протянула руку, щелкнула кнопкой. Свет ударил по глазам. Лариса даже ойкнула. Певица снова щелкнула кнопкой, и свет погас. Молчание. Доктор вдруг сказал:

– Был, впрочем, один случай… – и замолчал.

Я почему-то подумал, что в темноте всегда легче вести разговор – мысль, что ли, лучше организуется и высказывается. Может, потому, что не видишь лиц, и люди тебя тоже не видят… Или темнота выталкивает из тебя даже то, о чем говорить не собирался, как будто за язык тянет. Не знаю, так мне вдруг показалось.

– Я знала! – воскликнула Инесса.

– Я был тогда молодым человеком, – начал Доктор неторопливо, – только со студенческой скамьи, самоуверенным, циничным, нахальным…

Глава 3 Рассказ Доктора

…Он замолчал. Мы тоже молчали, ждали рассказа Доктора. Он замечательный рассказчик. И тут вдруг стало светло как днем! Луна взошла.

– Мистика, – уронила негромко Инесса. – Включили специально для вас, Доктор. Итак, вы, – молодой, нахальный и циничный…

– Все верно. Нахальный и циничный, как и полагается молодому доктору. Распределили меня в районную больничку в некий старинный патриархальный и сонный городок, где время остановилось где-то в начале века и прогресс не слишком прижился. И нравы были под стать: слухи, сплетни, сование носа в дела ближнего. Но ко мне с уважением, здоровались издали и непременно спрашивали совета, прямо на улице, норовя показать, где болит, печет или колет. Через пару дней уже знали про меня все: холост, из города, невесты нет, женат не был, накинул взглядом на лаборантку Леночку. Какое там накинул! Проводил раз домой, и все дела. Хватило ума понять, что здесь нравы жесткие: проводил – женись! Леночка была милая девочка, но… – Доктор развел руками. – Милая, добрая, прекрасная хозяйка… а поговорить? После наших горячих студенческих диспутов обо всем на свете, после шумных застолий и буйного бытия в общаге, романов, драк и скандалов местная жизнь казалась мне пресной. А уж Леночка не шла ни в какое сравнение с бойкими городскими барышнями. Я демократ, есть и всегда был, чужд всякого снобизма, жалею людей и сочувствую им, но нос, конечно, драл: провинциалы, простота, известная наивность, даже, если угодно, известная тупость – куда им до нас, продвинутого молодого поколения! Тем более я был уверен, что пробуду здесь недолго. Молодость самонадеянна, чем и хороша. Все ясно, все понятно, а что непонятно, то вскрытие покажет. Это потом, с возрастом оказывается, что есть вещи, которые объяснить не получается. Хотя мне пришлось столкнуться с этими вещами гораздо раньше.

– Виноват, не понял, как это, не получается объяснить? – встрял Полковник. – Что значит, не получается? Мистика? Лично я в мистику не верю.

– А я верю, – сказала Инесса. – В жизни должна быть тайна, иначе скучно.

– Вам, женщинам, только тайны и подавай, – заметил налоговик Степан Ильич. – Жизнь простая и ясная, живи по чести и никаких тайн не надо.

– И плати налоги, – подсказала Инесса. – Доктор!

– Одним словом, я думал, годик-другой – и только меня тут и видели, – возобновил свой рассказ Доктор. – Так думал я, а у местных женщин были на меня свои планы. Помню, как я удивился, когда старшая сестра, здоровенная громогласная тетка, Зоя по имени, привела ко мне востроносенькую бойкую старушенцию в цыганском платке и сказала, что это Платоновна, сваха, дай бог всякому. Сваха Платоновна окинула меня с ног до головы цепким взглядом, только зубы не попросила показать, и важно кивнула: годится, мол. Мои попытки убедить эту парочку, что я не собираюсь жениться, не готов, имею собственные планы на будущее, ни к чему не привели. У них в голове не укладывалось, что крепкий здоровый мужчина при деньгах, и вдруг холостой! Негоже это, не по-людски. И понял я, что обженят, глазом моргнуть не успею! Как пить дать обженят!