Плоды мести (СИ)

— Прости, учитель, что подвел тебя, — выдохнул послушник и зашептал воззвание к Создателю сущего.

Молитва давалась с трудом, как будто внутри что-то этому сопротивлялось, и получалась какой-то неискренней. Парень нашел в себе силы закончить текст, но и только. Затем он наклонился, чтобы прочитать последние слова покойного, по традиции выбитые резчиком на плите.

«Идите с Его именем на устах. В ваших поступках воля Его. Помните о своих целях, ибо суть их не так проста, как кажется, а путь запутан и сложен».

— Хм, — напомнил о себе жахани в голове. — Тебе не кажется, что это прям для тебя написано? Как сказали бы наши эльфийские друзья, это же полный карт-бланш на любые безобразия, лишь бы с именем на устах и все такое.

— Заткнись, демон, — пробормотал Михель, вспоминая, что почти такими словами настоятель отправил его в путешествие с гоблином и его друзьями.

— Грубиян, — картинно обиделся на причисление к злейшим врагам Лю. — Я для тебя хуже демона, я сейчас работаю твоей совестью, а голос совести нельзя заглушить.

— И все же, мне нужны ответы, — задумчиво произнес послушник, понимаясь и отряхивая одежду от пыли.

— Иди с именем на устах и выбей их из братьев! — посоветовал жахани.

Человек даже не стал утруждаться ответом на такую провокацию. Ему хватало легко разгорающегося пламени собственного гнева, чтобы обращать внимания на подначки рогатого искусителя.

***

— Ты ведь еще не давал обетов? — брат Матеус тщательно вытер пальцы о подол рясы, чтобы не осквернить священные тексты библиотечных фолиантов нечестивым свиным салом.

Нарезанные полосками копченые кусочки брат-библиотекарь с аппетитом уплетал прямо на рабочем месте до прихода Михеля, жадно запивая кушание большими глотками светлого ячменного пива. Монастырь славится этим напитком настолько, что даже известные пивовары-гномы столетиями не оставляли попыток узнать секретный рецепт его приготовления, но до сей поры не преуспели.

— Все еще послушник, — подтвердил ди Лёве.

— Тогда тебе к выдаче не положены воспоминания Аркония и других святых, — огорчился Матеус. — Правила гласят, что ты еще не достиг той формы просветления, чтобы правильно понять наставительные аллегории.

По больше части огорчение толстяка проистекало от того, что пальцы он уже вытер, а сало на глиняной миске еще не закончилось.

— Он мог оставить какие-то важные сведения именно для меня.

— Прости, брат, но правила строги…

Михель прикрыл веки и смиренно досчитал до двадцати. Гнев утих достаточно, чтобы библиотекарь весом в два Михеля оказался всего лишь приподнят над полом за предплечья, а не полузадушен за горло. Толстые ноги беспомощно поболтались в воздухе, и перепуганный монах пискнул, что все немедленно выдаст. В монастыре считалось, что подобные проявления способностей, недоступных обычному человеку, означают благоволение Вседержителя. Также это говорило о продвижении по Пути на уровне настоятеля. Брат Матеус сопоставил одно с другим и решил, что все равно ничего не нарушит.

Послушник аккуратно вернул толстяка на пол и вскоре углубился в чтение. Старый мастер, как выяснилось, с большим удовольствием орудовал не только кулаками, но и пером. Фолиант оказался довольно увесистым и сочетал в себе дневник с записями по датам с амбарной книгой и сборником мыслей и изречений на все случаи жизни. Разумеется, Арконий не был бы Арконием, если бы не стал напускать туману и здесь.

— О боги, даруйте мне сил! — мысленно восклицал Михель, дочитав до очередного мозгодробительного рассуждения о смысле бытия и роли духовности во вселенной.

— Во фантазия у человека! — не удержался от восторженного комментария Лю. — Это ж надо напридумывать такой ерунды! Смертные у него чуть ли не важнее богов. Не читай эту ересь, дальше листай!

Притчи и бытовые заметки сменяли одна другую, навевая зевоту и не давая ни намека на искомое знание. Солнце уже наметило себе путь к горизонту и частично скрылось за высокой западной стеной монастыря, когда попались первые интересные строки.

— Вот оно! — воскликнул жахани в голове.

— Не мешай, — огрызнулся послушник.

Михель с замиранием сердца водил пальцем по завитушкам букв, словно боялся, что они убегут и лишат его возможности узнать правду.

«…изможденный, мучимый демоном целый год… нашел в себе силы преодолеть страх и прийти за помощью. Даже в таком состоянии сильнее многих. Прошел тропой решимости и только в последний момент выказал колебание — редкое качество».

«Быстро усваивает все приемы и практики, но еще плохо понимает истинную суть Пути. Сомневается в непреложных истинах. Наверное, влияние демона слишком сильно, даже если оно послужило благой цели».

«Все еще дерзит и сомневается. Такая одержимость плохо поддается лечению. Придется избавить его от части воспоминаний, иначе он не сможет встать на Путь».

«Новый ученик не перестает удивлять. Забавно, что его сила может стать слабостью, а слабость силой. Времени мало, но я постараюсь подготовить его к встрече с судьбой».

«Все, отправил. Теперь остается молиться».

«Я знаю, что ты это прочтешь, поэтому не противься своему внутреннему голосу. Все во благо».