Плоды релиза Победы 1948

— Трудно сказать сразу, товарищ Калнберзинь. Обстановка в мире какая будет.. как эта и следующие пятилетки пройдут. Не будут ли конфликты ещё в мире какие.

— В целом, ты верно понимаешь, товарищ. Ты у нас войной человек проверенный, надежный. Но мирное время.. понимаешь, потребует иного. Ты вот, надеюсь, помнишь.. как в печати открытой.. так и с разъяснениями, в тех циркулярах цэковских, что по партийной и комсомольской линии прошли, на что Москва внимание обращает?

— Я понял, что.. большого конфликта.. войны новой с капиталистами руководство не ожидает в ближайшие годы.

— Да. С атомными бомбами на нас никто не нападёт. Установка есть из Цэ-Ка.. что то заявление в ООН, что от трёх стран было оглашено, не просто политический манифест, понимаешь? Союзники мы с ними против Гитлера были.. вот слово мне новое в Москве правильное подсказали — «ситуативные», но курс будет на мирное сотрудничество. Мы к ним не лезем с мировой революцией, вся поддержка коммунистических движений — исключительно по официальной линии, парламентские выборы и прочее, они тоже — большевиков и всех советских исчадиями ада не рисуют больше, антисоветчиков разных официально не привечают. Принято решение торговать больше с капиталистическим странами. Даже контакты кое-какие разрешаются. Возможностей чтобы у СССР было больше.

— Я понял, товарищ член Политбюро.. — как-то по официальному подобрался главный комсомолец Латвии.

— А я думаю, что — нет, торопишься ты, товарищ Судмалис. Главное то я ещё не сказал.. в целом, ставка будет на мирное сосуществование и поднятие жизненного уровня советских трудящихся.. и вот тут мы подходим к главному. Будем мирно жить, будем сотрудничать и торговать с западом, даже ездить кое-кто туда будет. Уровень жизни поднимать продолжим и вот тут и опасность будет. Если наше население не будет иметь возможностей купить себе всё пожелает, как у западных рядовых буржуа, то с каждым годом всё больше на них заглядываться будут. Особенно молодое поколение! Годы прошлые.. режим царский, лишения в годы в борьбы с контрреволюцией, война с германцем, всё это будет забываться. Будут жить лучше, и забудут всё. Будут считать всё самим собой разумеющимся! Понял, к чему я? Или нет? Вижу, что — нет. Я не к тому веду речь, что бдить, хотя и это тоже. А к тому, чтобы знать, чем молодёжь дышит, что смотрит, что читает, что меж собой, а не на комсомольских собраниях говорит, понял? Товарищи чекисты, всё равно по своей линии, под своим углом смотрят, а ты как товарищ и наставник для молодёжи, всё видеть должен как будто взглядом тех, за кого отвечаешь.

* * *

Говорили они с Судмалисом долго. Кажется, всё же дошло. Наступившие мирные времена — они действительно мирные, крови и страданий не будет, как на войне, но проблемы будут иные и многие к ним будут совсем не готовы.

— ..Ты пойми, вот многие думают, что сейчас германца победили, разрушенное восстановили многое, скоро всё будет, заживём.. заживём, конечно лучше, уже давно все чувствуют. И что будут люди желать лет через десять? Я тебе скажу — местами в советских буржуа будут превращаться, сколько ты им про революционную сознательность и борьбу за советское государство не рассказывай!

Судмалиса слова, сказанные Калнберзинем, очевидно, задели до глубины души и он, поняв, что с ним хотят «поговорить по душам» о том, что беспокоит первого, переживающего какие-то новые, радикальные установки и «указания на будущее» из Москвы, попытался «узнать больше», предоставив в лице себя первому секретарю действительно вдумчивого слушателя, который радел по настоящему за молодёжь советской Латвии.

— Смотри сам, старшее поколение, как я, помнящее революцию, сейчас у власти и в силе, а вот ты — нет. Ты же у нас шестнадцатого года? А уже вожак комсомола Латвии. Вот я и помню и революцию, подполье уже оба. Я — обе войны с германцами, ты только вторую. А те, кто рождаются сейчас? Мы для них мирное время обеспечили, но сознательных людей воспитывать из них будет, может и сложнее.

— Именно поэтому — НЭП-2?

Сомнения и даже где-то усмешка в голосе Иманта были очевидны. Многие из политических решений последних лет по прежнему вызывали сомнения у тех, которые многое видели сквозь пламя революционных и последующих лет.

Лишь Великая Победа в войне и личный авторитет тех, кто привёл страну к ней, позволяли сглаживать сомнения «старой гвардии» и молодых, воспитанных в революционных идеалах и самых критичных.

Многие, пусть и скрывая сомнения в себе, уже оценивали кардинальные действия Политбюро — как решение строить социализм и коммунизм в отдельном государстве, без мировой революции. Да и не скрывалось это. Чему помогла война с Гитлером, для обоснования того военного союза с капиталистами Америки и Англии.

Да что там, воевать за революционную Европу нынче не хотел никто. Было ещё в живых немало тех, кто помнил войну с поляками в горячке послереволюционных лет и финскую.

Чтобы понимать, что революции в Европе не будет!