Плоды земли

– Мне и для себя не хватает бревен, – говорит Исаак, – я собираюсь построить небольшую лесопилку, а то у меня ни амбара нет, ни других служб.

Тут в разговор вмешивается Бреде Ольсен и говорит:

– Будь ты такой, как я, Исаак, ты бы продал столбы.

Уж на что Исаак терпелив, но тут он посмотрел в упор на Бреде и ответил:

– Еще бы!

– Как так? – спросил Бреде.

– Но ведь я не такой, как ты, – сказал Исаак.

Кто-то из рабочих рассмеялся, услышав этот ответ.

Ну да, у Исаака были особые причины немножко осадить соседа – не далее как сегодня он видел пасущихся на брейдабликском поле трех овец и одну сейчас же признал, ту самую, лопоухую, что утащила Олина.

«Пусть себе Бреде оставит мою овцу, – думал он, возвращаясь домой, – пусть Бреде с женой станут богаче на одну овцу!»

А лесопилку он тоже все время держал в мыслях, это правда, и даже привез домой по последнему зимнему пути большую дисковую пилу и принадлежности к ней, которые торговец выписал для него из Тронхейма. Теперь эти машинные части лежали в сарае, смазанные льняным маслом для предохранения от ржавчины. Часть бревен, необходимых для сооружения запруды, он тоже привез и мог хоть сейчас начать строительство, но все время откладывал. Он и сам не понимал почему: то ли стал уставать, то ли сдавать? Для других в этом не было бы ничего удивительного, ему же самому казалось невероятным. Голова, что ли, у него ослабела? Раньше его не пугала никакая работа, но, должно быть, он немного изменился с тех пор, как построил мельницу на таком большом водопаде. Можно, конечно, взять помощника из села, но ему хотелось опять попробовать самому – начать на днях, Ингер подсобит.

Он сказал об этом Ингер:

– Гм. Не выберешь ли ты как-нибудь часок-другой подсобить мне на лесопилке?

Ингер подумала.

– Конечно, если будет время. Так ты решил строить лесопилку?

– Да, есть у меня такая задумка. В голове-то я уже все обмозговал.

– Ее строить труднее, чем мельницу?

– Куда труднее. В десять раз труднее, – похвастал он. – Господи помилуй, тут ведь все надо приладить, до самой малюсенькой черточки, а пила – та должна пройти точно по середине.

– Как-то ты с этим справишься? – рассеянно сказала Ингер.

Исаак обиделся на эти ее слова и сказал:

– Надо попробовать.

– А нельзя найти какого-нибудь мастеровитого человека, чтоб помог тебе? – спросила она.

– Нет.

– Так ведь не справишься! – сказала она и отвернулась.

Исаак медленно, словно медведь лапу, поднял руку и провел по волосам.

– Вот этого-то я и боюсь, – сказал он, – боюсь, что не справлюсь, затем и прошу тебя помочь, потому что ты-то это понимаешь.

Тут медведь правда попал в точку, но только это ни к чему не привело. Ингер вскинула голову, сердито хлопнула себя по бедрам и наотрез отказалась работать на лесопилке.

– Так, – сказал Исаак.

– Уж не прикажешь ли ты мне мокнуть в реке и терять здоровье? А кто станет шить на машинке, ходить за скотиной, заниматься хозяйством и все такое?

– Ну, ладно, ладно, – согласился Исаак.

А и помощь-то ему требовалась всего на четыре угловых столба да на два средних по обеим продольным стенам – вот и все! Неужто Ингер превратилась в такую неженку от долгого житья в городе?

А все дело было в том, что Ингер очень сильно изменилась и уже не столько думала о благе своих ближних, сколько о самой себе.

Она освоила чесальные доски, прялку и ткацкий станок, но гораздо больше любила шить на машинке; когда же кузнец выковал для нее утюг, она оказалась вполне вооруженной, чтобы заняться шитьем. То была ее профессия. Для начала она сшила несколько платьиц Леопольдине. Исааку они очень понравились, и он принялся на все лады расхваливать их, пожалуй, даже чуть чрезмерно. Ингер дала понять, что это сущие пустяки по сравнению с тем, на что она способна.

– Только очень уж они короткие, – сказал Исаак.

– В городе аккурат такие носят, – сказала Ингер, – ты в этом ничего не понимаешь.

Исаак, стало быть, вмешался куда не следовало и потому намекнул, что неплохо бы купить какой-нибудь материи для нее самой, для самой Ингер.

– На пальто? – спросила Ингер.

– Да, или на что хочешь.

Ингер согласилась на материю для пальто и объяснила, какую ей хочется.

Но когда она сшила пальто, надо же было кому-нибудь показать его, и потому, когда мальчиков повезли в школу, она отправилась в село вместе с ними. Путешествие это оказалось не вовсе бесполезным, оно оставило свои следы.

Во-первых, когда они проезжали мимо Брейдаблика, хозяйка Брейдаблика вышла из дома с детьми посмотреть на проезжающих. В телеге сидели, словно господа, Ингер и оба мальчика, мальчики ехали в школу, а на Ингер было надето пальто. При виде этого в сердце хозяйки Брейдаблика впилась змея: без пальто она бы еще и обошлась, слава Богу, ума хватит, но у нее самой были дети, взрослая девочка Барбру, следующий за нею Хельге и Катрина – все школьного возраста. Само собой, двое старших ходили прежде в сельскую школу, но когда семья переселилась на болота, в этот отдаленный Брейдаблик, дети опять превратились в язычников.

– А ты захватила с собой еду для ребят? – спросила хозяйка.