Плохая девочка. 2 в 1 (СИ)

– Но перед тем, как мы приступим к обсуждению новой темы, я попрошу вас достать листочки и подписать в правом верхнем углу фамилию и номер группы. – Профессор берет со стола книгу и открывает на том месте, где она заложена бумажкой. – Сейчас я прочту вам стихотворение Иосифа Бродского «Я памятник воздвиг себе иной». У вас будет пятнадцать минут на то, чтобы коротко, в виде эссе, выразить свои мысли о нем на ваших листочках. – Он также берет со стола стопку бумаг и передает девушке с первого ряда. – Раздайте текст стихотворения всем присутствующим, Марина.

Та бросается помогать профессору. Листы с текстом быстро расходятся по рядам. Я получаю свой одновременно с тем, как Двинских начинает зачитывать его вслух:

Я памятник себе воздвиг иной!

К постыдному столетию – спиной.

К любви своей потерянной – лицом.

И грудь – велосипедным колесом.

А ягодицы – к морю полуправд.

Какой не окружай меня ландшафт,

Чего бы ни пришлось мне извинять,

Я облик свой не стану изменять.

Мне высота и поза та мила.

Меня туда усталость вознесла.

/…/

Пока профессор дочитывает, у меня мурашки бегают по спине. В голове – ни одной мысли, и миллион одновременно. Как будто все это обо мне, о современных людях. С горечью и иронией, о жизни и личных переживаниях. О лицемерии, потерях, независимости.

Дослушав, я впиваюсь глазами в печатный текст.

Чего профессор ждет от нас? О чем хочет прочесть в этих коротких, сумбурных попытках постичь смысл стихотворения?

Я раздумываю около пары минут, затем ныряю косым взглядом в листочек соседки. Она пишет про социалистическую действительность, убивающее собственное «Я» и презрение к властям. Смотрю в листочек соседа с другой стороны – там про эмиграцию Бродского и его нежелание отказываться от убеждений. Все, что и так видно в строках без лупы.

И мне становится неуютно. У меня недостаточно жизненного опыта, чтобы написать что-то большее в противовес тому, что будет содержаться в эссе всех остальных слушателей курса, но и быть как все – тоже не мое.

И тогда я беру ручку и начинаю писать про противопоставление постыдного прошлого потерянной любви. Рассуждаю о том, как важно оставаться самим собой при любых обстоятельствах и сохранять чувство собственного достоинства. А потом говорю об искренних чувствах, о любви, к которой мы становимся лицом, и, когда время заканчивается, меня словно прорывает: я смахиваю слезы, сложив листок пополам и глядя, как его передают по рядам.

У меня такое чувство, будто, наконец, я поделилась с другом частью боли. И в этот момент ощущаю еще большую пустоту – рядом со мной никого, с кем можно поговорить по душам. И собой я тоже, увы, не осталась.

* * *

По пути из столовой в раздевалку меня кто-то окликает.

– Мариана!

Я оборачиваюсь. Это Макс Лернер. Он улыбается, и, похоже, неловкость в общении тут испытываю только я.

– Привет. – Он продирается ко мне через толпу первокурсников, оккупировавших подходы к гардеробу.

– Привет. – Отвечаю я, заправив пряди волос за уши и нервно облизнув губы. – Как твой нос?

«Молодец. Не нашла никакой другой темы для разговора».

– Неплохо. – Широко улыбается он и стучит пальцем себе по носу. – Все зажило.

– Ты сказал, что у тебя перелом. – С усмешкой напоминаю я. – За это Кая отстранили на две недели от занятий.

– Был сильный отек. – Тут же находит он, что ответить. – Но обошлось. Неужели, ты обиделась, что ему за это попало?

От Макса приятно пахнет парфюмом с нотками сандала и кожи, и я невольно вспоминаю, как мы с ним проводили время и чуть не начали встречаться.

– Я думала, ты обиделся и, словно девчонка, решил ему отомстить. – Парирую я.

Лернер округляет глаза, замирает на секунду, а затем разражается смехом.

– А ты изменилась! – Говорит он, оглядывая меня с головы до ног.

– Вовсе нет. – Отвечаю я, подернув плечами. – Просто могу быть разной, но не все это с ходу замечают.

– Такой ты мне нравишься даже больше. – Признается Макс.

– У меня похожее ощущение. – Подмигиваю ему и продолжаю путь.

– Мариана. – Он догоняет меня, мы равняемся.

– Да?

– Не ударишь, если спрошу?

– Я же не Кай. – Усмехаюсь.

Макс останавливает меня, положив ладони на мои плечи.

– Буду дураком, если не задам этот вопрос.

– Давай, валяй. – Говорю, глядя на него снизу вверх.

– В универе говорят про вас с ним всякое…

– Веришь сплетням? – Разочарованно качаю головой. – Тогда заранее «да» на все вопросы. Все, что говорят обо мне – правда.

– Черт, я знаю, что нет. – Он делает вдох и бросает взгляд в потолок, будто ищет там ответы, затем возвращает взгляд на меня. – Мы с тобой неплохо успели узнать друг друга, и я не идиот, чтобы верить всем этим слухам про твою богатую личную жизнь. Прости, что завел разговор об этом.

– Нет проблем. – Хмыкаю я. – Мне даже нравится, что все считают меня грязной шлюшкой: столько внимания, комплиментов, шепотков в коридорах. Получила бы я столько внимания, оставшись серой мышкой?

– Никогда не поверю, что тебе нравятся такие разговоры за спиной. – По-доброму улыбается он мне.