Плохая девочка

— Эй, ты хоть целовал ее? — Визгливо подначивает его темноволосый качок. — Или она тебя и тут «побрила»?

— Было или нет? — Подхватывают другие.

— Мне и об этом нужно перед вами отчитываться? — Смеется Макс.

— Говори уже!

Я сжимаю кулаки.

— Не ваше дело, парни.

— У-у-уу!

— Просто скажи, она только выглядит как монашка? — Не унимается рыжий. — Или этот цветочек реально еще никто не сорвал?

— Я планирую разобраться с этим в ближайшее время. — Гордо заявляет Лернер.

И его приятели, те, кто может дотянуться, хлопают его по плечам.

— Мужик!

— Давай, держим за тебя кулаки!

Я ощущаю, что готов взорваться в любую секунду. Дышать становится труднее. Их смех эхом отдается в висках — так, будто слышится откуда-то из туннеля.

— Турунен! — Вырастает передо мной Ян. — Я положил ленту в твою сумку.

— Чего? — Выдыхаю с шумом.

— Пластырь. — Поясняет он, повязывая полотенце вокруг бедер. В этот момент все шестеро керлингистов проходят мимо нас за его спиной. — Я брал его, вернул обратно. Ты слышишь меня?

— А, да. — Хмурюсь я.

В это время женская задница Лернера, виляя, скрывается в коридоре.

— Спасибо. — Говорит мне Ян.

И уходит.

Отдышавшись, я смываю мыло с кожи и до боли прикусываю губы. Меня ведь не должен волновать тот факт, что этот хлыщ обсуждает мою сводную сестру с друзьями? Тогда почему это происходит? Где я прокололся? В какой момент позволил ей прокрасться в мое сердце?

И что теперь со всем этим делать?

* * *

Когда я возвращаюсь, в доме звучит музыка.

Бросив на пол вещи, снимаю обувь. Делаю несколько шагов и замечаю мать и Лео, танцующих посреди гостиной медленный танец под мелодию, играющую в музыкальном видео по телевизору. На матери длинное красное платье и туфли на высоком каблуке, на ее партнере — черные брюки с золотистыми подтяжками и черная шелковая рубашка.

Может, я пропустил анонс тематического вечера, но выглядит все так, будто они готовились заранее. Хотя, это же их новый стиль жизни — тратить деньги Харри, танцевать и веселиться. Хорошо хоть, бутылок со спиртным и бокалов нигде не видно.

Чтобы избежать разговоров, я прохожу через столовую сразу на кухню и натыкаюсь на кота. Тот сидит на полу у холодильника, свернув хвост калачиком, и внимательно смотрит на меня. Мелкий, худющий, глазастый, но чувствуется, что вырастет матерым, сильным и красивым котом.

— Привет, приятель. — Говорю я. — Ждешь, что тебя угостят?

— А говорил, он тебе не нравится. — Раздается голос за спиной.

Я оборачиваюсь.

Мариана стоит в дверях. Наверное, наблюдала за мамой и Лео, но теперь ее внимательный, оценивающий взгляд направлен на меня.

— Я говорил, что у меня аллергия. — Тихо отвечаю я.

И смотрю на нее, как загипнотизированный, в то время как мой пульс беспощадно ускоряется.

Девчонка складывает руки на груди, медленно вдыхает и выдыхает. На ней теплые носки, короткие шортики и белая рубашка в розовую клеточку, концы которой завязаны в узел на животе. Я замечаю полоску светлой кожи над поясом ее шорт, аккуратную впадинку пупка и нервно сглатываю.

— Не обижай его, пожалуйста. — Просит меня Мариана.

Ее взгляд перемещается на котенка.

— И не собирался. — Почти шепчу я.

Между нами впервые происходит что-то похожее на осмысленный диалог, и это меня потрясает. Никто не фыркает, не угрожает и не оглядывает другого с ненавистью.

— Я поставила твой сок в холодильник. — Возвращая на меня взгляд, говорит сводная сестра. — Ты же любишь холодный?

Откуда она знает?

— Просто так подумала… — Добавляет она, краснея.

И облизывает губы.

Меня словно электрический разряд пронзает от этого неосторожного движения. А в пах опускается горячая тяжесть. И я спешу отвернуться и открыть холодильник. Беру сок, открываю крышку и пью. Дрожащая рука меня подводит, и несколько капель скатываются по подбородку и падают на ткань футболки.

Я вытираю рот ладонью.

Нужно просто отдышаться. Просто прийти в себя.

Мне приходится в очередной раз напомнить себе, что я должен ненавидеть эту девчонку, а не желать трахнуть ее каждую гребаную секунду.

— Нужно замыть. — Мягко произносит Мариана, когда я оборачиваюсь. Она смотрит на расплывающееся по моей футболке пятно. — Иначе потом не отстирается.

Волосы падают ей на плечо, и она откидывает их назад. Каждый раз, когда я вижу, как изгибается ее тело, каждый раз, когда она улыбается, или когда нежная кожа на ее щеках румянится от смущения, это происходит снова — меня бьет током по самым чувствительным местам.

— Мяу, — приводит меня в чувство жалобный голос животного.

Котенок трется о мою ногу головой.

— Если хочешь, я могу сделать это. — Предлагает Мариана. Делает шаг и осекается. — В смысле… Если ты снимешь футболку и отдашь мне.

— Не стоит. — Отвечаю я, обводя глазами ее взволнованное лицо.

— Угу, — она кивает, — я просто… хотела помочь…

— Осторожно! — Предупреждаю я, когда ее рука ложится на край стола и едва не задевает стоящую на краю кружку.

— Ой. — Девушка отдергивает руку. — Это… любимая кружка Харри. Она мне очень дорога. Спасибо.