Плохая хорошая девочка

— А мне вот, например, не слишком страшно!

— Звуки ведь, Юрочка, бывают разные. Всякие сигналы…

— Какие?

— Например, такие, что вы их вроде бы и не слышите. Но они действуют на подкорку.

— Чего?

— Того!

— Нечего подкалывать — я необязательно должен знать все слова, которые пишут в книгах.

— Да нет, конечно… — вздохнул профессор. — Необязательно.

— Значит, вы думаете, именно звуки их могли напугать?

— Да ничего я не думаю.

— В общем, — подытожил Юра, — мы знаем, что мы ничего не знаем. Мы не знаем, почему они все погибли!

— Почему же «все»? Эллы тут нет. — Горчицкий кивнул на могильный холм. — Для меня — это самое главное.

— Неужели вы не понимаете, профессор, что ваша племянница тоже погибла.

— А что, если это не так?

— Что — не так, профессор?

— Если она не погибла?

— Вы всерьез еще надеетесь, что ваша племянница жива, профессор? — насторожился Юра.

Горчицкий молчал.

— Ужасно, Юрочка… — наконец сказал он. — Нет, я просто не могу смириться с этой мыслью.

— Придется.

— Но вдруг она все-таки спаслась и, возможно, находится где-то здесь… рядом… Недалеко…

— Если бы кто из этих троих остался в живых, он бы непременно уже дал о себе знать! — убежденно заключил Ростовский.

— Но ведь мы не нашли ее тела.

— И что же? Судя по тому, как Элла описывает в дневнике некоторые вещи, это и невозможно. Помните, тот ил, в котором лошадь утонула?

— Нет, все-таки я продолжу поиски! — Профессор покачал головой. — Я непременно продолжу поиски. Если… если Элла погибла, то я должен хотя бы по-человечески ее похоронить. Мы не смогли ее спасти, мы не можем наказать тех, из-за кого она погибла. Но мы должны хотя бы по-человечески ее похоронить.

— Ну и ищите — воля ваша, — пожал плечами Юра.

* * *

«А у меня своих дел полно! — думал Ростовский. — Или я привезу то, что заказал клиент, и получу свои тысячи долларов, или… Фигли было огород городить! То одно, то другое… А дело все откладывается и откладывается. Причем оттяжка почти уже катастрофическая!»

В самом деле, Юра так пока и не нашел свой «товар».

«Прячутся! — думал он. — Видно, Петухов первым вступил с обитателями долины в контакт. И возможно, они поначалу, не имея еще «отрицательного опыта общения», отнеслись к нему с доверием. Он кого-то приручил — проводника, кого-то похитил, увез в качестве «товара». Но теперь они боятся людей и прячутся.

Так что, господин профессор, — думал Ростовский. — Ищите, на здоровье, свою Эллу, а я буду искать то, что нужно мне».

Между тем на очереди у Ростовского был остывший кратер вулкана — гора Черная. Это было место, куда Юра еще не забирался. И Черную много описывала в своем дневнике Элла Фишкис.

Черный цвет, стекловидная поверхность лавы. Синее небо и мрачное безжизненное пространство. И этот странный запах… Ростовский огляделся — все так и было, как описывала это в своем дневнике Элла Фишкис.

А, в общем, тут было довольно удобно… Тут тебе и горячее озерко, и дымки теплые обвевают. Такое место с подогревом. В крайнем случае тут действительно можно продержаться некоторое время, даже оставшись без туристического снаряжения, без палатки и спального мешка. Не замерзнешь, по крайней мере!

Правда, в некоторых местах под коркой вулканической лавы чувствовалась гулкая пугающая пустота.

Юра присел отдохнуть. Странное все-таки место. Слишком мрачное! Он задумался.

Вообще Юра не любил тратить время на всякие там мысли, не имеющие отношения к сиюминутной жизни и не приносящие практического результата. На отвлеченные мысли. Но в данном «уголке природы» это происходило помимо его воли.

Ростовский вспомнил монологи профессора о «мчащихся Индиях».

Невероятные масштабные катаклизмы природы и Земли, о которых толковал Горчицкий, здесь представить было полегче… Если вообще предположить, что это человеку по силам и доступно.

Юра автоматически сорвал росший рядом цветок. Опять дельфиниум, кажется. Голубая тычинка, белые кружевные лепестки…

Пар, поднимающийся из расселины, был теплым и в какой-то момент даже показался Ростовскому сладковатым, приятным…

Ох, уж эти странные дымы и испарения… Правы были Элла и Оскар Звездинские — они явно действуют на психику. Ростовский, держа в руках белый дельфиниум с кружевными лепестками, вдруг почти реально увидел девушку с собачкой и грелкой на коленях. Увидел, как она рисует точно такой же цветок.

Он тряхнул головой, прогоняя дрему и видение.

Но пар, поднимающийся из расселины, был таким расслабляющим, почти усыпляющим… В какой-то момент Юра вроде бы даже задремал. И вдруг он ясно увидел девушку.

На сей раз она проходила совсем близко от него, беззвучно ступая по черному стеклу лавы, по ее гулкой поверхности.

И хотя девушка была совсем близко, она шла, не замечая его. Не глядя на него, не поворачивая головы. Она смотрела прямо перед собой пустым, безжизненным взором.

От неожиданности Ростовский потерял дар речи.

— Эй! — наконец крикнул он и вскочил на ноги.

Между тем она скользнула мимо, словно бы даже не прикасаясь к земле.

Во всяком случае, Ростовский не слышал звука ее шагов.

Она исчезла!

Юра бросился к тому месту.

Это была расщелина… трещина.