Плохая Мари

Мари снова покачала головой.

— А должна была?

— Я актриса, — сказала женщина.

— А я сидела в тюрьме, — сказала Мари.

Лили Годе недоуменно моргнула.

И сказала что-то по-французски Бенуа.

— Все нормально, — сказал он и пожал плечами.

— Ты живешь в Нью-Йорке, — сказала Лили. — Я сама только что из Нью-Йорка. Мой фильм участвовал в кинофестивале Трайбека. Они ели хот-доги. Зрители. Смотрели мой фильм и ели хот-доги.

— Какой кошмар. Нелегкое испытание для тебя.

— Ты, наверное, знал, что я в Нью-Йорке? — Она заглянула Бенуа в глаза. — Читал обо мне в газетах?

— Я не знал, Лили.

Мари совсем не понравилось, что он называет ее по имени. Они явно были давно и хорошо знакомы.

— Это твоя жена? — спросила Лили. — Я слышала, что ты женился. А это кто? Твоя малышка?

— Я большая, — сказала Кейтлин.

— Excusez-moi. [10] Это твоя большая дочка?

— Oui. Кейтлин. Elle a presque trois ans. [11]

— Ta petite fille, [12] — Лили улыбнулась Кейтлин. На глазах у нее опять выступили слезы. — Я искала его, — обратилась она к Мари. — Je l’ai cherché et cherché. [13] Все эти годы. Я его искала.

Лили снова зарыдала и почти упала на руки бортпроводника, маячившего поблизости. Бенуа отстегнул ремень.

— Что ты делаешь? — спросила Мари. — Не надо.

Но Бенуа уже встал с сиденья. Он похлопал бортпроводника по плечу, и тот передал ему рыдающую французскую актрису.

— Тетя плачет. — Возбужденная Кейтлин показала на Лили пальцем.

Хуже того, слезы показались и на глазах Бенуа Донеля.

— Я искала его. — Французская актриса посмотрела на Мари из-за плеча Бенуа. — Искала. Все время искала. Долгие годы. Я звонила его grand-mére, [14] но она мне ничего не сказала. Он не хотел, чтобы его нашли. Mon coeur etait battu. Comprends? [15]

И улыбнулась.

Улыбка у французской актрисы была удивительная. Ослепительная и совершенно безумная. Обвив руками шею Бенуа, она излучала абсолютное счастье, так что казалась почти умственно отсталой. Мари подумала, что это отвратительно.

— Я люблю этого человека, — сообщила ей Лили. — Я люблю Бенуа Донеля. Je suis très heu reuse [16] видеть его снова. Comprends?

Она еще раз поцеловала Бенуа сначала в одну щеку, потом в другую. Ее волосы неприятно лезли ему в глаза.

— Я хочу Элмо, — сказала Кейтлин и схватила Мари за руку.

— Я не знаю, где он, Кит Кат.

— Я хочу Элмо.

По крайней мере, у Мари появился повод вмешаться в разговор и подпортить радость французской актрисы.

— Ты не знаешь, где он, Бенуа? Элмо, игрушка Кейтлин? Ты его взял?

— Он в каком-то из чемоданов.

— Хочу Элмо, — стояла на своем Кейтлин.

— Он в багаже, Кейтлин, — объяснила Мари. Она вытащила из сумки плюшевого кролика.

— Voilà, [17] — объявила Мари.

Кейтлин потрясла головой:

— Нет.

Мари погладила пушистые ушки. Кролик ей нравился.

— Кто это разговаривает с папой? — спросила Кейтлин.

Мари обернулась. Как ее назвать: стерва, сука, французская актриса? Она пожала плечами.

— Я хочу чизбургер. — Кейтлин повысила голос. — Хочу к мамочке. Где мамочка?

— Мамочка на работе, глупая Фасолинка, — сказала Мари.

Дома Кейтлин никогда не спрашивала про мать. Эллен могло не быть дома четырнадцать часов, и никто этого не замечал. Кейтлин всегда была счастлива с Мари и с удовольствием проводила с ней время. Иногда, когда Эллен возвращалась домой, Кейтлин уже спала.

— Хочешь, я тебе почитаю?

Мари, замечательная няня, знающая, как правильно обращаться с детьми, вынула из сумки книжку о потерявшемся плюшевом медвежонке и принялась читать вслух. Бенуа по-прежнему торчал в проходе со своей умственно отсталой французской актрисой. Мари читала Кейтлин, а Бенуа вместе с Лили Годе решили наконец сесть и устроились на сиденьях позади. Пока Кейтлин переворачивала страницы, Мари украдкой косилась через плечо на французскую актрису, которая, держа Бенуа за руку, быстро-быстро рассказывала ему что-то по-французски.

Он бросил жену, бросил свой дом. Ради нее. Ради Мари. Она спасла его от скучного домашнего рабства, от Эллен. Но вот он сидит рядом ней и разговаривает с другой женщиной, с женщиной, которая целует его в губы, рыдает и разговаривает с ним о его бабушке. Все было не так. Неправильно. Французская актриса была симпатичной; у нее были длинные светлые волосы, и на ней была обтягивающая черная футболка. Но она была очень худой — чересчур худой, так что ее голова казалась Мари огромной по сравнению с телом. И взгляд у нее был быстрый, бегающий, как у какого-нибудь зверька.

Она положила голову на плечо Бенуа. Сквозь щель между сиденьями Бенуа посмотрел на Мари и попытался ободряюще кивнуть ей. Как раз в этот момент подошел бортпроводник с двумя бокалами шампанского. До спокойствия Мари было далеко. Слишком рано начала она злиться на Бенуа. Слишком рано для сожалений и упреков.