Плохая мать

— Да, они только что опубликовали его, вообще-то, несколько минут назад. Гарри, кажется, или что-то вроде того… почему ты спрашиваешь?

Ее желудок снова сжался, желчь подступила к горлу. Она сглотнула.

— О… просто так, — выдавила она.

Гэвин на мгновение замолчал.

— Кстати, мам, ты говорила с Аргусом? Я пытался дозвониться ему раньше, но он до сих пор мне не перезвонил.

— Нет. Возможно, он спал. Он ведет этот урок по вторникам вечером, «Фокус-покус и ловкость рук». Обычно это продолжается почти до полуночи. — А у Аргуса, старого чудака, даже сотового телефона не было. Тем не менее, она взглянула на часы. Было уже почти шесть. Даже если он проспал допоздна, а потом был занят выполнением поручений, он обычно перезванивал, как только возвращался домой.

— О… точно. Ладно, хорошо, когда будешь с ним разговаривать, скажи ему, чтобы он позвонил мне.

— Я так и сделаю.

Они попрощались, и Мирабель закончила разговор, затем сразу же набрала номер Аргуса. Она жила в своем собственном мире с тех пор, как покинула дом Сиенны, но… она тоже не разговаривала с ним весь день, и это было необычно. Часто они по нескольку дней не виделись в течение недели, когда она занималась делами, а он вел пару занятий, а потом Аргус в основном приезжал к ней на выходные, но обычно они разговаривали каждый день. Их отношения не были типичными, предположила она, но у них это получилось. Все получится и у тебя, сказала она себе. Ладно, да. Но у нее были на это причины. Ее независимость, контроль над собственным окружением по-прежнему были желанны, даже спустя столько лет.

Панический гул, который вибрировал у нее под кожей с тех пор, как она увидела эти заметки, усилился, когда телефон Аргуса переключился на голосовую почту.

Она повесила трубку, не оставив сообщения, а затем вызвала такси.

Давай я куплю тебе машину. Я даже сам научу тебя водить. Она услышала голос Гэвина в своей голове.

Но Мирабель уже умела водить. Дело было не в этом, но она не могла сказать ему.

Водитель такси высадил ее перед домом Аргуса пятнадцать минут спустя, и Мирабель быстро направилась к двери маленького аккуратного домика.

Ощущение дрожи усилилось, и она чуть не повернула назад. Что-то не так. Она внезапно поняла это нутром, точно так же, как поняла, когда увидела, как та машина отъехала, скрываясь из виду, много лет назад.

Дэнни. Дэнни. Дэнни.

Она сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, собираясь с духом. У нее имелся ключ от двери Аргуса, но она была не заперта. Каким-то образом она знала, что так и будет.

— Аргус? — ее голос звучал тихо и неуверенно. Слабо.

Шторы на переднем окне все еще были задернуты, пылинки лениво плавали в луче света, просачивающегося сквозь щель, где ткань едва соприкасалась. Она снова позвала его по имени, звук ее шагов громко отдавался в ушах. Что-то было не так. Что-то было очень, очень неправильно.

Испуганный крик сорвался с ее губ, когда она уронила вещи, которые держала в руках. Аргус сидел на стуле лицом к дверному проему, его голова свесилась, кожа стала фиолетовой и покрылась пятнами.

Она бросилась к нему, даже зная, что он уже ушел, крик перешел в рыдание, когда она выдавила из себя его имя. Она положила руки ему на щеки, пытаясь приподнять его голову, и увидела, что веревка все еще обмотана вокруг нее, плоть там кровоточила и распухла. Она отпустила его лицо. Он был холодным. О, он был таким холодным. И окоченевшим. Он был мертв уже некоторое время.

Ее Аргус. Милый, нежный Аргус, который заставил ее снова поверить в волшебство.

Зазвонил его телефон, напугав ее, и она бросила взгляд на него, лежащего на краю стола. Включилась голосовая почта, и агония пронзила ее, когда она услышала его любимый голос с акцентом, заполнивший ту же комнату, где перед ней лежало его мертвое тело. Звуковой сигнал заполнил ее голову и, казалось, задержался там, а затем раздался голос Сиенны, просившей его позвонить ей. Мирабель услышала легкую нотку беспокойства в ее тоне и крепко зажмурилась. О, Боже, нет, нет. Боже, пожалуйста, нет.

Она опустилась на пол перед Аргусом, ее плечи сгорбились, когда рыдания сотрясли ее тело. Кто? Почему? Нет. Нет. Нет. Она не знала, как долго оставалась там, дрожа от горя, но через некоторое время заставила себя подняться на ноги. На запястье Аргуса были серебряные часы, которых Мирабель никогда раньше не видела. Аргус не носил часов. Она уставилась на них, и ее осенило. Часы были сделаны из титана. Она была права насчет того, как пишется слово — название. О, Боже. О, нет.

Гарри был буквой «Е», а Аргус — буквой «Т» в слове «фиолетовый». (Violet)

Она крепко зажмурила глаза. Из ее горла вырывались тихие стоны, но она чувствовала себя почти оцепеневшей, когда шла к своей сумочке и телефону.