Плохая мать

Что-то громко звякнуло у меня в голове, перед глазами появились черные точки, мир вокруг меня покачнулся, словно началось землетрясение, но только у нас во дворе. Над нами было голубое небо. Наступила тишина. И стало безопасно.

Но не здесь. Только не здесь.

Раздался выстрел, и верхняя часть тела Джексона рухнула на траву, кровь лилась из дыры в его голове, а тело стало неподвижным. Безжизненным. Тогда мой голос прорезался, вырвавшись сквозь ужас, мой крик разорвал тишину, когда все погрузилось в полную тьму.

Я проснулся на полу кухни, горло саднило, голова болела.

— Там там.

Голос матери.

— Не торопись. Ты потерял сознание, глупый мальчик.

Я застонал и подтянулся, комната поплыла, когда я поднес руки к голове и потратил минуту, чтобы сориентироваться. Как только худший туман рассеялся, я опустил руки, открыл глаза и уставился на сцену передо мной. Мой отец сидел за столом, его руки и ноги были привязаны к стулу скотчем, во рту был кляп, а из раны по лицу текла кровь. Он следил за мной своими широко раскрытыми остекленевшими глазами, пока я поднимался на ноги и смотрел на мать, которая небрежно прислонилась к стойке со стаканом лимонада в руке. Она протянула его мне.

— Выпей. Это очень освежает.

Я взял у нее стакан. Лимонад был моим любимым напитком, и мне очень хотелось пить. Я выпил все до последней капли, прежде чем поставить пустой стакан на стол и вытереть рот тыльной стороной ладони.

— Лучше? — спросила мать.

Я кивнул, мои глаза теперь были прикованы к отцу, выражение его лица изменилось. Я никогда не видел, чтобы он выглядел испуганным или растерянным, и я был одновременно загипнотизирован и напуган.

— Я ударила его лопатой, — объяснила она с тихим звенящим смехом. — Хороший удар, и он упал, как мешок с камнями. — Она свела руки вместе, как будто с ее стороны это не требовало большого усилия.

Затем мать оттолкнулась от стойки, скрестив свои тонкие руки на груди, ее красный атласный жилет натянулся на груди, блестки на ее короткой черной юбке с рюшами рассеивали свет. Мама всегда держала себя стройной и подтянутой, имела фигуру модели купальников. Она вздохнула.

— Я больше не могла этого терпеть, — объяснила она. — С меня хватит! — мы с отцом подпрыгнули от ее внезапного изменения тона и громкости. Очевидно, никто из нас не привык слышать, как мать кричит или выходит из себя. — Собака стала последней каплей.