Плохая мать

Я не хотел чувствовать себя грязным. Не хотел отстраняться. Но мое тело было горячим и твердым, и я чувствовал, как мои руки становились липкими, а эрекция набухла в штанах, несмотря на то, что я изо всех сил старался подавить ее. Чем больше я расстраивался, чем больше возмущался от своей реакции, тем больше заводилось мое тело. Это было страдание. Мое сердце колотилось в груди, яйца ныли от желания облегчить боль, а образы в моей голове продолжали мелькать, быстро и яростно. Тошнотворно. Деревянная поверхность стола прямо под моим лицом. Цветные квадраты периодической таблицы Менделеева. Никель. Кобальт. Магний. Попкорн перекатился у меня в животе. И поэтому, когда Улыбашка повернула голову, прижалась своим мягким, горячим ртом к моей шее и поцеловала меня там, а ее рука скользнула к моей выпуклой промежности, я эякулировал в буквальном смысле слова от удовольствия и стыда, крик замешательства и отвращения нарушил относительную тишину кинотеатра.

Девушка быстро подняла голову и так же быстро убрала руку, и я почувствовал ее пристальный взгляд на той стороне моего лица, которая уже горела от унижения.

Затем я услышал шорох поворачивающихся голов, почувствовал на себе их потрясенные взгляды и встал, пнув недоеденный попкорн, стоявший на полу, и, спотыкаясь о ноги людей, начал протискиваться по проходу, спеша к выходу. Я бежал всю дорогу до дома, прежде чем отпереть дверь и ворваться внутрь. Только тогда я позволил слезам пролиться. Только когда я нашел маму.

Она взяла меня за руки и утешала.

— Ну, ну, мой дорогой, — сказала она. — Каждому мальчику иногда нужна его мать. Ты никогда не будешь один.

После этого Улыбашка по-прежнему была добра ко мне, но как-то отстраненно. Она сердечно приветствовала меня в классе и даже понемногу болтала то тут, то там. Но как только звенел звонок, она хватала свои вещи и бросалась к двери. Однажды, в конце нашего выпускного класса, я увидел ее сидевшей на скамейке возле спортзала. Я осторожно приблизился, собираясь с духом и формулируя извинения — объяснения — я знал, что уже давно запоздал с этим. Но когда я встал перед ней, и она посмотрела на меня с терпеливым интересом, слова перепутались в моей голове, и, не произнеся ни слова, я оставил ее там, где она сидела.

«У тебя язык отнялся, Дэнни Бой?» подумал я, вспомнив старую мамину шутку, и бросился прочь.

Да, очевидно, он и это забрал. Что еще мне предстояло узнать только со временем? Что еще у меня украли, чего я никогда не получу обратно? И с чего все началось на самом деле?