Плохая мать (ЛП)

Она посмотрела на него, и он посмотрел на нее в ответ, выражение его лица было обычным, хотя она заметила, что его тело замерло. Он ждал, что она ответит.

— Он знает, что так было лучше для моей карьеры. — Это похоже на ложь, но что она должна была сказать? Его не волновала моя карьера, но он знал, что она волновала меня, поэтому он с этим согласен. Я действительно не оставила ему другого выбора.

— Да? Почему? — спросил он.

Она положила в рот последний кусок корочки, потратив несколько минут на то, чтобы прожевать, прежде чем ответить.

— В Нью-Йорке произошла ситуация, — начала она, и часть ее удивилась, когда она это сказала, а другая часть — нет. В этом было что-то естественное — сидеть в комнате без мебели, есть еду на вынос из коробки и непринужденно болтать с Гэвином. И неважно, что они не делали ничего подобного за одиннадцать лет. Время было странной штукой: оно тянулось, как резина, а затем без особых усилий возвращало вас туда, где вы находились. И хотя у вас кружилась голова от внезапного путешествия, другая часть радовалась ощущению возвращения домой.

Это и есть Гэвин? Дом?

Нет-нет, конечно нет. Это просто выражение.

— Что за ситуация? — спросил он.

Сиенна потянулась к бутылке с водой, стоявшей на полу рядом с ней, и отпила, прежде чем медленно закрыть крышку.

— В двух словах? Ко мне пришла женщина и сообщила, что к ее сыну приставали. Я изучила это и решила, что у меня есть достаточно доказательств для ареста. Однако, как выяснилось, человек, на которого она указала пальцем, работал над кампанией мэра.

— Ой-ой, — сказал Гэвин, слегка поморщившись. — Позволь мне угадать. Тебя попросили проигнорировать это.

Она кивнула.

— Просочился слух, что я завела дело на этого парня. Я нашла других жертв с похожими историями, которые тоже могли бы выдвинуть обвинения, если бы им не угрожали. Судя по тому, что я выяснила, мэр был обеспокоен тем, что, если об аресте расскажут в прессе, его кампания по переизбранию пострадает. Его публично ассоциировали бы с этим уродом, и это навредило бы его имиджу. Поэтому шеф вызвал меня в свой кабинет и приказал прекратить расследование.

На лице Гэвина отразилась смесь эмоций — гнев, раздражение… грусть.

— Проклятая коррупция, — сказал он.

Сиенна вздохнула, вспомнив тот момент в кабинете шефа. Она знала, что работа полиции может носить политический характер: известные офицеры и детективы, особенно высшее руководство, иногда использовались политиками в качестве пешек и жертвенных агнцев, стремящихся скрыться. И, что еще хуже, многие из них были готовы согласиться с вопиющей коррупцией. Но до сих пор она не осознавала, какое чистое зло могло стоять за этим. Ей приказали закрыть глаза, пока педофил продолжал разрушать жизни, а жертвами становились невинные дети. Чтобы исключить угрозу для вступления человека в должность. Чтобы рейтинг кандидата не упал. Это было похоже на плохую шутку.

И действительно, кому нужны «лидеры», способные на такое вопиющее пренебрежение к злу?

Сиенна решила, что после такого приказа ей нельзя смотреться в зеркало. Если бы она это сделала, то стала бы соучастницей, но она не могла бы с этим жить.

— Что ты сделала? — спросил Гэвин.

— Я арестовала его.

Она не хотела признавать, как много значило для нее выражение гордости, отразившееся на его лице, но так оно и было. О, так оно и было. Потому что, по правде говоря, она не получала такого взгляда ни от кого другого. Ни от одного человека. Даже ее коллеги, некоторые из которых выразили поддержку в частном порядке, практически исчезли, когда дело дошло до критической ситуации, не желая публично поддерживать ее. Она сказала себе, что понимала. А на самом деле? Это ее задело. Очень. Даже Брэндон выглядел шокированным и сомневающимся, когда она рассказала ему, что планировала сделать, и спросил, уверена ли она, что стоило ставить под угрозу свою карьеру. Но Гэвин смотрел на нее с таким ясным, немигающим уважением в глазах, и внезапно у нее перехватило дыхание. Она даже не осознавала, насколько ей это нужно. Тот факт, что это исходило от него, вызвал противоречивые эмоции, сеющие хаос в ее душе.

— Конечно, ты это сделала, — тихо сказал он, как будто с тех пор, как она начала рассказывать свою историю, он не сомневался, что все закончится именно так.

Она откашлялась и отвела взгляд.