Плохая шутка

Ее взор сместился ниже, на руку Вячеслава, которой он сжимал гвоздодер, и весь ее пыл куда-то улетучился.

«…Глянула Белоснежка в окошко и говорит:

«Здравствуй, добрая женщина, что же ты продаешь?»

«Хорошие товары, прекрасные товары, – ответила та, – шнурки разноцветные…» И достала королева один из шнурков, показала, и был он сплетен из пестрого шелка…»

«Он сам убил Олега», – кольнула мысль, и теперь пробудившийся инстинкт самосохранения звенел во все колокола, призывая ее к немедленному бегству.

– Я прямо кожей ощущаю, как продвигается твой мыслительный процесс, – хихикнул Вячеслав, с любопытством наблюдая за женщиной. – Как будто пара доходяг пытается товарный поезд толкать… Я надеюсь, теперь ты въехала, кто у нас тут в роли Белоснежки?

– Слава…

– Это ты, чудесная моя, – не дал ей договорить он. – А я – принц. Точнее, Королевич. Правда, без штанов, но уж какой есть. Я так намного лучше себя чувствую, поверь.

Многозначительно улыбнувшись, Вячеслав добавил, указывая на черный ящик:

– Я думаю, мы немного сократим сказку. Пропустим момент с яблоком, дорогая. Так что ложись в гроб. Извини, что не стеклянный. Согласись, что на этот долбаный утес притащить в одиночку гроб из стекла просто нереально. Пришлось довольствоваться деревянным. Полагаю, твое самолюбие не будет уязвлено?

– Ты сошел с ума, – наконец разлепила губы Светлана. – Стой, где стоишь.

– Кстати, тебе понравился седьмой гном? – поинтересовался Вячеслав, подмигивая ей. – Я сделал его из твоего бывшего мужа. Думаю, отлично получилось. Ну так что? Ляжешь сама или тебе помочь?

Он медленно надвигался прямо на нее, и Светлана попятилась назад. Единственная тропа, по которой можно было залезть на вершину, была за спиной Вячеслава. И она отдавала себе отчет, что может разбиться об камни, если попытается слезть вниз другим путем. Тем более в сгущавшихся сумерках.

– Убери нож, детка, – промурлыкал Вячеслав, небрежно помахивая гвоздодером. – Иди ко мне. У тебя такая нежная кожа… Как снег. Волосы – черные, как эбеновое дерево…

Она сделала еще шаг назад и, обернувшись, увидела, что до обрыва остается не более двух метров. Или прыгать вниз, что равносильно серьезным травмам, если не летальному исходу. Или принять бой.

Она повернулась к Вячеславу, и в это же мгновение тот коброй метнулся к ней.

Светлана завизжала, взмахнув ножом. Лезвие скользнуло по его левому плечу, но Вячеслав лишь расхохотался. Короткий удар кулаком в голову, и она провалилась в зыбкую пустоту.

– …а губы – как кровь, – закончил он и злобно захихикал.

* * *

Голова вибрировала от стреляющей боли, которая, набухая, раскаленно-тягучим оловом плавила мозг и выжигала стенки черепа. В дремлющем сознании редкими вспышками мелькали черно-белые кадры – потертые, в изломах и царапинах, как старые фотографии. Вот она рожает Никиту… Он идет в сад… Готовится представление, посвященное Новому году… Никита волнуется – ведь он сам будет участвовать в спектакле! Играет музыка, к стенам прикленны поздравительные плакаты и десятки воздушных шаров… Увешанная блестящей мишурой высоченная елка переливается калейдоскопом праздничных огней. Светлана с улыбкой смотрит на сына. Тот стоит к ней спиной. Она зовет его по имени, и Никита хрипло смеется. Улыбка на ее губах меркнет, от нее остается лишь тень. А когда Никита разворачивается к ней лицом, она кричит не своим голосом.

Перед ней Вячеслав. Шестилетний ребенок с головой психопата, непропорционально громадной, которая слегка покачивается на тоненькой шейке ее сына, будто подсолнух на надломленном стебле. Лицо Вячеслава забрызгано каплями крови, рот растянут в яростной ухмылке, губы блестят от слюны.

«Белоснежка», – шепчет маньяк, и она захлебывается в отчаянном вопле.

– …Белоснежка…

Веки разлепились с неимоверным трудом, и Светлана почему-то подумала о бабочке, случайно попавшей под ливень. Крылья летающего насекомого тяжелые от воды, и она больше не может летать. Красивое и изящное создание обречено.

«Он убьет меня».

Эта паническая мысль подействовала как холодный душ, и Светлана, застонав, окончательно открыла глаза. Тут же почувствовала колючий ветер, трепавший ее распущенные волосы. Только сейчас ей стало понятно, что она сидит на голых камнях, связанная и полностью раздетая. Спиной она упиралась во что-то твердое и плоское, напоминающее доску.

«Гроб», – шевельнулось в голове, и ее охватил суеверный ужас.

– Очень хорошо, – услышала она над собой знакомый до тошноты голос. Светлана заерзала, нежную кожу ягодиц неприятно царапали крошки щебня.

Вячеслав сел перед ней, сложив мускулистые ноги по-турецки. Он, как и она, все так же был обнажен, но судя по всему, не испытывал никаких неудобств, невзирая на ночной холод и пронизывающий ветер.

– Привет, Белоснежка, – кивнул он, дурашливо улыбаясь.