Плохая шутка

И вновь «Кропоткинская». Светлая, но в то же время парадоксально мрачная, словно древние казематы. Денис осматривался по сторонам, вглядываясь в лица немногих проходящих мимо. Обычные люди: хмурые, веселые, недовольные, озабоченные, но на всех них ощущался отпечаток какой-то потусторонности. Будто они относились не к этой действительности, не принадлежали ей. Или, наоборот, Денис ей не принадлежал.

«Я теперь в реальности Анку», – мелькнула мысль, от которой побежали мурашки по спине и рукам.

Имя Анку вызвало в памяти вчерашний разговор с Сажиным. Хотя скорее это был монолог. Олег Сергеевич рассказывал совершенно сумасшедшие вещи, которые почему-то Денису не казались таковыми. Про то, что Анкудинов – это вовсе не Анкудинов, а какой-то герой из старых сказок, и зовут его Анку. Про то, что письма, которые разносит Денис – смертельные, ведь получивший его обязательно должен был умереть. Он слушал Сажина и думал, что это очень странно – сидеть рядом с человеком, который знает, что неминуемо умрет, и даже получил оповещение об этом. Денис думал о нереальности и неправильности всего происходящего, вдруг свалившегося на него. И о том, что никто не сообщил ему: «Однажды с тобой произойдет мистическая хрень, в которую никто не верит, потому что чудес не бывает», и не научил его, как эту самую мистическую хрень принять.

Весь день после ночного разговора и странного сна про Лешу он пролежал в постели. Сначала попытался что-нибудь посмотреть из своей обширной коллекции, но головная боль моментально вернулась, сдавливая виски. Денис нажал на красную кнопку, а когда экран погас, положил пульт на край кровати. Сил что-либо делать у него не осталось, поэтому он просто лег на бок и закрыл глаза. Образы в голове тут же продолжили свой парад: Анкудинов, Леша, Лана, Анкудинов, Леша, Лана…

Он провалился в неглубокий сон и проспал до двух часов дня. Проснувшись, двинулся в аптеку в паре кварталов от его дома. В голове шумело, горло вновь раздирало, нос не дышал.

«Развалина какая-то», – мысленно ругнулся Денис.

Рассчитываясь в аптеке, он достал из кармана тысячную купюру, одну из тех, что дал ему Анкудинов.

«Получил деньги от самой Смерти. Я на особом счету у этого урода. Знать бы почему. Стоит сегодня задать ему этот вопросец».

Но мысль спрашивать Анку о чем-либо тут же показалась ему неподходящей. И все же это нужно было сделать. В его ситуации любая информация могла подсказать, где находится выход.

«Если этот выход есть».

Денис задрожал, но не от лихорадки, а от мысли, что его привычный мир неумолимо рассыпается, и то, что находится под ним, гораздо хуже, чем он может себе представить.

– Молодой человек, вообще-то здесь еще есть люди, – раздался неприятный старушечий голос из-за спины. – Если каждый будет засыпать на ходу, то некоторые не доживут до своей очереди.

Быстро забрав сдачу и лекарства, Денис ретировался. Дома, заглотнув несколько таблеток, он снова включил телевизор. На этот раз голова милосердно хранила бесчувственность. И даже шутки постаревших Сильвестра Сталлоне и Джейсона Стэтхэма в «Неудержимых» не раздражали его.

Теперь же, ощущая, что действие таблеток заканчивается, и предчувствуя жуткую головную боль, Денис шел по переходу метро. Навстречу, против движения, двигался огромный мужик с квадратной челюстью, расталкивая людей. На каменном лице застыло упрямое, бычье выражение. Таких Денис обычно называл «бэтээрами». Погруженный в свои мысли, он заметил угрозу слишком поздно. «БТР», словно не замечая, толкнул плечом задумавшегося парня – удар оказался настолько сильным, что, если бы не стена перехода, Денис бы рухнул на пол.

«Тебе бы, сука, я передал письмецо с удовольствием, – со злостью и обидой подумал он, но тут же осекся. – О чем я думаю?! Я уже размышляю, как этот долбаный маньяк Анкудинов».

Денис двинулся к выходу, потирая ушибленное плечо.

«Все-таки я еще не совсем в реальности Анку».

Он усмехнулся, сам удивившись тому, что еще может это сделать.

Неосвещенный храм вновь поразил его. Очертания, слабо проступающие в темноте, навевали мысли о зловещем замке из «Дома Ашеров». Денис живо себе представил опутанное паутиной помещение, почерневшие и перекосившиеся иконы на стенах, оплывшие, покрытые слоем пыли свечи, полчища летучих мышей под сводом и гулкое эхо безжизненного склепа. Изредка проезжающие машины добавляли зловещие штрихи, показывая, насколько мертво слепое пятно храма Христа Спасителя.

«Это все проделки Анку, мать его», – Денис попытался себя успокоить, впрочем, безуспешно. В висках появился неприятный стук, первый вестник головной боли.